Во время обеда появилась еще одна возможность получить минус сутки ареста. Поповских задал вопрос, кому еще необходимо принимать пищу в первую очередь. Тут на высоте оказался «Киев», который доложил, что также в первую очередь надо накормить связиста группы. Я даже и не подозревал, что у нас в группе имеется связист. Оказывается, связист у нас должен быть из роты связи и вместе с нами он должен ходить на занятия. Вскоре в роту связи должны прибыть молодые матросы из специальной связной учебки. Поповских отберет двух связистов для нашей группы, ему дано право первого отбора самим командиром разведпункта. Надеемся, он выберет нормальных специалистов.

После обеда и мытья котелков, Поповских озадачил Федосова распределить личный состав на отдыхающие и бодрствующие смены. Одни должны будут отдыхать, другие стоять в дозорах. Старшина второй статьи назначил личный состав, определил порядок замены и лично пошёл выставлять наблюдателей. Я пока был в отдыхающей смене и поэтому поддул воздухом спасательный жилет, уложил его в голову вместо подушки, лег на один край плащ палатки, другим укутался и, прижав к себе автомат, попытался задремать. Так, у меня есть два часа, чтобы поспать и надо использовать это время на полную. Рядом шебаршился Зелёный, один из «киевлян» рассказывал какие-то сказки про «чудо плащ-палатки», которые надуваются, как пляжный матрас, и имеют специальный полог для укрывания. Вроде бы на этой надувной палатке можно и водные препятствия преодолевать и спать удобно. Врёт наверно, что-то я, к примеру, у морских пехотинцев в части у отца таких не видел.

Растолкали меня через два часа. Солнце уже далеко ушло на запад, вскоре начнёт темнеть. Как раз часа через два будет уже темно, и начнутся ночные занятия. Я поменял на посту Габоя, поудобнее устроился между скал и начал наблюдать за морем. Ничего интересного, далеко, на самой линии горизонта, виднеется силуэт корабля. По палубным надстройкам я определил принадлежность к военно-морскому флоту, понаблюдал, потом мне надоело пялиться на пустынную водную гладь и я, перебравшись повыше, почти что к самому выходу из бухты, обнаружил, что могу видеть группу обеспечивающих занятия старшаков. А вот он и Поповских, сидит возле штыря антенны с какой то странной узенькой «лесенкой», растянутой от верхушки. Наверняка сейчас связывается по радиостанции с разведпунктом. А интересно, слышит ли сейчас его экипаж радиостанции, где начальником главстаршина Маслов? Надо поинтересоваться у земляка, какой у Поповских позывной? Наверняка Николай Сергеевич знает и, если это не военная тайна, то расскажет. Интересно, а Ярик поменял наши двушки, и, если поменял, то когда отдаст деньги? Так, отвлекаясь на всякие мысли, наблюдая, то за морем, то за группой матросов старшего призыва, я отсидел на «фишке» положенное время. Стемнело, снизу меня позвали. Начинались ночные занятия. Старшаки, спустившиеся вниз вместе с каплейтом, притащили несколько консервных банок, заполненных опилками и воняющих соляркой. Начали устанавливать мишени, поджигать содержимое банок. Опилки, пропитанные соляркой, поджигались достаточно скверно, но, загоревшись, коптили и давали довольно устойчивый к порывам ветра огонёк. Приготовились, проверились. Оружие — по «морскому», подкачали спасательные жилеты. Старший группы обеспечения раздал всем по зелёному картонному цилиндрику с проволочками на днище.

— Внимание, — подал команду каплейт, — то, что вы сейчас держите в руках, называется сигнальный патрон, он же — фальшфейер! предназначен для подачи сигнала с воды. Если кто-то из вас свалиться за борт и его не заметят, обязан разогнуть вот эти проволочки, держась за них, выдернуть вот это кольцо и дёрнуть за веревку, — сигнальный патрон в руках Поповских пыхнул ярко-жёлтым огнём и осветил всю группу и часть берега. Сигнальный патрон горел достаточно долго, где-то около минуты. Пока горел патрон, я намекнул Зеленому, что матроса со спасательным шкертом на резиновой лодке нет и уходить за борт я бы ему не рекомендовал. Зеленов хмыкнул и пообещал, что все будет нормально. Потом мы закрепили патроны на резинках спасжилета на плече и выстроились возле надувной лодки. Команда, лодку спихиваем в воду, сами прыгаем внутрь — сразу же по бортам подгрупп. Идём на вёслах от берега. Идём уже достаточно долго. Силуэты мишеней, освещаемые горящими консервными банками все дальше и дальше. Теперь уже даже мишеней не видно, а огоньки превратились в мерцающие точки. Наконец-то разворачиваемся. Поповских, сидящий в середине лодки, вытаскивает из-за груди висящий на веревочке компас (с ударением на «а»). И дает команду Федосову — определить азимут на место высадки. Федос кое-как справляется. Потом азимут определял я и еще несколько человек. Наконец капитан-лейтенант удовлетворился нашими ответами, и мы тихонько пошли на вёслах к берегу. Вроде все хорошо, но тут команда — вторым номерам по обеим бортам за борт и приступить к буксировке. Сую автомат магазином за воротник, дергаю плечами, нормально — вроде держится хорошо и на позвонок уже не давит. Как можно бесшумнее, спиной к лодке, ногами в море, держась за канатное кольцо, входим в воду, разворачиваясь лицом к борту в прыжке. А вода-то не очень и теплая. Прав был Дитер Болев, когда обучал меня проныриванию трубы. В такую воду лучше входить в одежде.

Теперь мы буксируем лодку, стараясь загребать как можно тише и без плесков. «Ночники» открывают огонь. Через глушители звук выстрела звучит совсем по-другому.

Что-то вроде «тых-дых» да лязганье затвора. Отстрелялись, гребем дальше. Команда. Правый борт останавливается, левый загребает. Лодка разворачивается. Опять стрельба. Теперь разворот в другую сторону — стрельба с левого борта. К берегу. Вторые номера, те, которые в воде: «досмотреть место высадки». Плывем, стараясь не отфыркиваться, босые ноги ощущают дно. Теперь уже ножками, ножками к заветному берегу. Автомат из-за спины на уровне по грудь. Сами по себе мои локти вывернулись, и приклад вновь лёг на предплечье. На уровне «по пояс» приседаем и бредем гусиным шагом, пытаясь перестроиться в боевой порядок «углом вперёд». Вот уже просто лежим на пузе и, подталкиваемые волнами, всё-таки выползаем на берег. Так, осмотреться. Справа есть матрос, слева есть, сзади есть. Я получился в центре угла. Значит, мне первым выходить на сушу. Встаю на колено, чуть пошатываясь, вожу стволом автомата туда-сюда, пытаясь вглядеться в ночную темень. Мало ли что мог придумать Поповских. Перебежкой на песок, плюхаюсь под прибрежный валун, еще раз осматриваюсь, поднимаю руку. Остальные пошли на берег. Вскоре десантная лодка подходит к берегу. Первые номера выскакивают на сушу. Готово — отработали, строимся.

Каплейт еще раз нам объясняет порядок высадки и досмотра берега. «Ночники» должны оставаться на борту для того, чтобы наблюдать за местом высадки и в случае чего поддерживать досмотровые подгруппы огнём. То есть, «вторым» номерам — сплошное удовольствие. Купание в забортной воде, в первую очередь мне, теперь надолго обеспечено. Поповских подсвечивает фонариком и мы в который раз бредем к мишеням. Вопреки ожиданиям, отстрелялись неплохо. Есть попадания. Дальше всё начинается по новой. Поповских сидит в центре лодки с радиостанцией «Сокол» и переговаривается со старшаками. Пять минут до выхода в море. Федосов проверяет имущество. Всё на месте, я тихонько грызу порядком размоченный в солёной воде сухарь из нагрудного кармана. Перед посадкой каплейт даёт свой компас, по очереди мне, Зелёному, Федосу. Мы с Зеленью — головной дозор. Поэтому должны точно знать направление движения — идём ли мы пешком, двигаемся ли под водой или на средстве высадки. И вот тут я начинаю осознавать, какая ответственность на меня сейчас наваливается. Ошибусь в пару градусов азимута на берег и — выгребем мы прямо на какие-нибудь скалы или уйдём на вёслах в Японию. С компасом я возился дольше всех, перепроверял себя несколько раз, крутился на месте, выставлял и переставлял «риски» на поворотном кольце. Наконец Зеленому надоело и он отобрал у меня компас, в три секунды определился и передал навигационный прибор старшине второй статьи.

— Не бзди, по огонькам, ежели чо, определимся, — успокоил меня напарник по дозору и похлопал меня по биноклю, который только что мне вручил Поповских.

Посадка по бортам, тыловой дозор спихивает лодку в прибой, прыгают на надувную корму лицом к берегу, пытаясь вести в темноте наблюдение. Потихоньку работаем веслами. Идём уже гораздо дальше, чем в первый раз. Я, развернувшись в сторону берега, наблюдаю постепенно удаляющиеся огоньки. Поповских нажимает на тангенту станции, что-то произносит полушёпотом… Вот это да! Огоньки один за другим гаснут. Берег погружается в полную темноту. Мне становится совсем не по себе. Наверное, уже хватит идти на вёслах — пора к берегу! Я не вижу в темноте лица командира группы и лиц остальных разведчиков. Только луна тихонько бликует на волнах и резиновом борту лодки. Хорошо хоть ночь ясная и береговую линию видно отчётливо. Отошли мы от берега уже достаточно далеко.

Мне всучили в руки компас и я с ужасом уставился на тоненькую стрелочку, светящуюся в темноте фосфорным наконечником. Отдышался. Определился с азимутом и шёпотом начал давать команду бортам на разворот.

— Левый — вёсла на воздух! правый — загребай! Стоп! оба борта — вперёд!

Стрелка успокоилась на нужной мне отметке. Теперь только нужно изредка давать команды бортам на поправку курса. До рези в глазах всматриваюсь через бинокль в береговую линию. Идём вроде правильно. Капитан-лейтенант опять полушёпотом что-то бормочет в радиостанцию. Чуть левее нашего курса появляется цепочка огоньков. Ага, значит, всё-таки есть небольшое течение. Чуть поправляю курс, передаю бинокль Зелёному, сам уже одной рукой автоматически запихиваю автомат в район затылка и дёргаю плечами из стороны в сторону. Держится. Когда же команда? Каплейт молчит. Кажется, чего-то ждёт. Вот уже огоньки хорошо различимы. Меня чуть толкает напарник: