***

На мою должность на крейсер назначили выпускника этого года. Сначала он попал на бригаду тральщиков, но его отец – крупный деятель тыла, был очень недоволен. Отец заказал для сына должность на боевом корабле высшего класса последнего проекта. Это была моя должность. Моим перемещением с крейсера в МОРС шеф, как всегда, убивал двух зайцев. Командование корабля было радо, что теперь проблем с харчами и шмутками станет намного меньше. А прилично подготовленной группой РТС даже полный олух сможет теперь успешно командовать. А парень таковым не являлся. Кроме правильных родителей у него была правильная жена из потомственных политрабочих. За него я был спокоен. За группу – тоже. Пожав руки матросам-соратникам по последнему мореплаванию, попросил не поминать лихом. Прощание с крейсером было стремительным, как неожиданное падение с моста в воду.

***

Второй день я сидел дома с семьей, что удавалось весьма нечасто. Это мне нравилось. Единственный недостаток – нельзя никуда отлучиться, даже с ребенком погулять. Шеф приказал ждать от него указаний и читать толстую книгу, которую он на время одолжил у особистов. Книжка была переводом с английского и повествовала о том, как втереться в доверие к людям, добиться их расположения, а потом уже их обчистить или всучить им за бешеные деньги какую-нибудь дребедень. Когда я попробовал поговорить с женой, пользуясь полученными при чтении рекомендациями, она решила, что я переутомился на службе и посоветовала принять душ. Так я и сделал. Вскоре появился матрос-посыльный от шефа, призывавшего меня к себе условной кляксой в третьей строке безобидной записки.

Шеф нарисовал мне план, по которому я должен был найти МОРС среди множества различных объектов, расположенных в пляжной зоне.

– Как литература? – спросил он.

– Хреновина все это, – заявил я, возвращая книгу.

– Ну, не скажи, – шеф обиженно погладил книжкину обложку, – американцы в психологии поднаторели.

– Нет. Добиться доверия русского человека словами, улыбками и жестами невозможно. Он норовит в душу заглянуть. Выпей с ним ведро водки, поговори начистоту, набей ему морду – может быть и поверит. А иногда незнакомцу червонец отдаст и фамилию не спросит. Так-то.

– Где-то, по-своему, ты прав, но и заокеанские разработки надо брать на вооружение. Понятно?

Я кивнул. Показав, кто здесь начальник и оставив за собой последнее слово, шеф заставил меня выучить наизусть пару номеров телефонов для срочных докладов обстановки. Он внимательно осмотрел мою расчетную книжку и аттестаты, полученные на корабле, после чего выдал предписание и справку о допуске к секретам.

– Документы приличные, не подкопаешься, – сказал шеф, задумчиво потирая висок.

– Так они же настоящие.

– Ах. Ну да. Конечно. Но мало ли что бывает…

Все было, как в шпионском романе.

– Почему ты попросился служить на берег? – резко прозвучал вопрос шефа.

– Остобрыдло мне. Все море и море. Песка хочется.

– Неправильно отвечаешь. Вот тебе текст. Иди, учи уроки.

Минут двадцать я заучивал ответы на изрядный перечень возможных вопросов, которые выдумал шеф. Он кадровик – ему видней.

***

КПП [16] МОРСа я нашел с большим трудом. Дорога к нему шла через незаметную лощинку, которую я раза три проскакивал на полном пешем ходу. Глухая трехметровая стена из ракушечника окружала часть. Колючая проволока поверх стены указывала на нешуточный характер организации, а звезды с якорями на воротах намекали на ее военно-морской статус. Рядом с широкими воротами имелась небольшая пристройка КПП с караулкой при железной двери с глазком. Не обнаружив кнопки звонка, я начал стучать, а потом дубасить в гулкую дверную массу. Не прошло и десяти минут, как что-то заскрежетало, дверь открылась, и появился толстенький мичман в тапочках-вьетнамках на босу ногу. Накинутая на голое тело тужурка с погонами не скрывала обильной мхоподобной растительности на теле.

– Чего трэба? – довольно грозно спросил мой новый сослуживец.

А затем обиженно протарабарил на коктейле из русского и украинского, что ходят тут всякие, порядок нарушают, шумят и безобразничают. Такой диалект, кажется, называют суржиком. Мощным волевым усилием я сдержал естественное желание выдрать оборзевшего мичмана за нарушение формы одежды, неотдание чести, игнорирование субординации и прочее. Всего четырнадцать пунктов. Доброжелательно улыбнувшись, как было рекомендовано книгой, я назвал себя, сообщил, что назначен в часть главным инспектором-инструктором по технике безопасности. И попросил доложить обо мне командиру.

Мичман, видимо, вспомнил, что он на службе, и попытался застегнуть тесную тужурку. Это ему плохо удавалось из-за цеплявшихся за пуговицы и попадавших в петли волос на груди. Он крякнул от боли и, бросив бесперспективное занятие, проводил меня в довольно большую комнату, предложив («будь ласка») подождать. Помещение имело казенный вид и содержало в себе две койки рядового состава, стол для чистки оружия, решетку на окне и пару картин в золоченых рамах. Одна изображала В. И. Ленина в Разливе, сочиняющего на пеньке апрельские тезисы. Вторая была классическим культовским портретом в полный рост Иосифа Виссарионовича в форме генералиссимуса. Бирка на боковой поверхности рамы свидетельствовала, что портрет был поставлен на инвентарный учет еще при жизни товарища Сталина. Решив ничему не удивляться, я присел на койку. Приблизительно через полчаса, осторожно приоткрыв дверь, в помещение проник аккуратненький мужчина лет пятидесяти, в коричневом, отглаженном до блеска костюме-тройке – ровеснике портрета вождя.

– Здравствуйте, – тихо вымолвил он, – я вольнонаемный сотрудник части. Заведую строевой канцелярией. Зовут меня Семен Ефимович. Готов принять у вас документы.

Отдав ему пачку бумаг, я поинтересовался, когда смогу доложить командиру о своем прибытии.

– Не будем торопиться, – прошелестел строевик, не отрываясь от изучения текстов.

Кроме костюма, в облике Семена Ефимыча не было ничего запоминающегося: он был по всем параметрам средний и бесцветный, без особенностей и примет. Работа с документами заняла у него довольно много времени, причем он ни разу не присел, а несгибаемо стоял у оружейного стола. Возможно, берег стрелку на допотопных брючках.