Я держала в руке змеиную кожу. Змеи, в отличие от людей и других животных, примерно каждые два-три месяца меняют кожу. Змея перестает есть, становится вялой, глаза западают. А потом она выскальзывает из своей кожи, сбрасывая ее, словно ношеную одежду на пол спальни.

— Неужели ужи бывают такими большими? — спросил Мэт.

Я не стала отвечать. По его тону было понятно, что он знает ответ.

— Раньше этого здесь не было, — сказала я.

— Мы просто не заметили.

— Я бы обязательно заметила.

Он спорить не стал.

— Это кожа нашего тайпана?

— Не могу сказать. Возможно, но я не очень хорошо рассмотрела рисунок его кожи. Кроме того…

Он тяжело вздохнул.

— Кроме того что?

— Она больше.

Мы оказались на улице. Какое облегчение — свежий, напоенный ароматами воздух! Используя вместо молотка камень, Мэт прибил обе доски на свои места. После того как он запер ворота на висячий замок, дом Уитчеров вновь превратился в неприступную крепость.

Я взглянула на часы, когда мы шли в сторону поселка, и с удивлением обнаружила, что уже почти полночь. Мы находились в доме дольше, чем я предполагала. Я все еще держала в руке змеиную кожу. Я спросила, могу ли взять ее на пару дней, чтобы показать специалисту, и Мэт нехотя согласился, но при одном условии: ни в коем случае не выпускать ее из виду.

Мы миновали узкую подъездную аллею, ведущую к дому Мэта, — я сообразила, что понятия не имею, как выглядит его дом, — и достигли Бурн-лейн. Мне в нос ударил запах роз старых сортов, навеяв воспоминания о прошлом, о моей маме в ее лучшие годы, о днях, которых не вернуть. Я ощутила непреодолимую потребность побыть одной, поэтому остановилась и повернулась к Мэту.

— Дальше я сама, спасибо. Пожалуйста, не надо…

— У тебя здесь кровь. — Он протянул руку и коснулся моего правого виска.

Я дернулась, как от сильной боли, хотя ощутила лишь пощипывание, когда он притронулся. Он отдернул руку и осмотрел рану. Я увидела у него на пальцах каплю крови. Сова клюнула меня в висок. Еще один шрам. И на неповрежденной половине моего лица! Я почувствовала, что очень устала. Обычно одной царапины от когтей дикой птицы недостаточно, чтобы слезы заструились по моим щекам. По-видимому, слезы блестели в лунном свете, потому что по сузившимся глазам Мэта я поняла: он заметил, что я плачу.

— Прими мои соболезнования в связи со смертью твоей матери, — мягко сказал он.

Я затаила дыхание и стала кусать губу. Пустить слезу — это одно, а разрыдаться перед едва знакомым человеком — совсем другое. Я должна уйти, спрятаться в свою скорлупу. А вместо этого я торчу здесь.

— Откуда ты столько обо мне знаешь? — спросила я.

— У нас маленький поселок, Клара. И мы считаем своим долгом узнать друг о друге побольше.

А я думала, что найду здесь уединение!

— А я — нет, — угрюмо заметила я.

— Ты — нет. — Он положил руку мне на плечо и мягко повел меня по переулку.

Весь дальнейший путь я молчала, не желая больше спорить. Интересно: что подумают наши соседи, когда выглянут в окно и увидят нас вдвоем в такой час, да к тому же Мэт, считай, обнимал меня за плечи?

Мы подошли к подъездной аллее, ведущей к моему дому, но Мэт и не думал останавливаться. Мы устало тащились по гравию, я порылась в карманах и нашла ключи, не переставая гадать: вот сейчас, вот именно сейчас он уйдет. Я вставила ключ в замочную скважину и повернулась к Мэту, не зная, что сказать.

— Что ж, спасибо, — наконец выдавила я и тут же поняла, как это глупо прозвучало.

За что я его поблагодарила? За то, что мне было до чертиков страшно? За то, что на меня налетела испуганная сова?

— Нужно осмотреть твою рану, — сказал он, жестом подсказывая, что я должна пригласить его войти. — Если только ты не хочешь, чтобы я разбудил Салли.

— Нет-нет. Со мной все в порядке. Я постоянно получаю порезы и царапины.

Он не собирался уходить, поэтому я повернулась к нему спиной и прошла в кухню, зная, что он следует за мной по пятам. Подошла к раковине — лучше одним махом покончить с этим, — включила горячую воду и подождала, пока от нее не пошел пар, нашла в буфете антисептик. Он взял у меня пузырек, налил в миску воды и усадил меня за кухонный стол. Придвинул ближе второй стул и сел напротив меня.

— Меня учили оказывать первую помощь, — сообщил он, складывая кухонное полотенце и опуская его в миску с водой, потом щедро полил полотенце «Деттолом». [10] — Я посетил столько занятий, что и не сосчитать. Мы должны уметь «подлатать» подозреваемых после того, как выбьем у них признание. Кстати, может жечь.

— Ай!

— Теперь ты знаешь, каково в таких случаях барсукам. Подлатала кого-то из них сегодня?

— Нет, сегодня я спасала лебедя, — ответила я, удивляясь, что он знает обо мне все, включая то, чем я каждый день занимаюсь на работе.