— Каких людей? — я снова начала записывать.

— Батька видел одного такого, когда возил дрова туда. С него взяли подписку о неразглашении, но он как-то напился и разболтал все нам с матерью.

— Так, а поподробнее о том необычном человеке можно? — я в ожидании присела за стол. Надя с отцом сели по другу сторону. Отец Нади продолжил.

— Он сказал, что, когда провозил дрова мимо одного цеха, услышал стон. Заглянул и увидел бледного, как смерть, измученного человека, прикованного цепью к стене. Он сидел в одних штанах на бетонном полу под лампой и что-то шептал. Батька подошел поближе, думал, наверно, помочь чем-то. А этот как бросится на него, зубами как щелкнет…

При этих словах Надя вздрогнула.

— Батька потом говорил, что эти зубы и глаза краснющие, бешеные ему в кошмарах снились… — продолжал он с усмешкой.

— Значит тот на цепи не достал вашего папу? — а может шеф отправил меня фольклор собирать?

— Нет, на шаг не достал, батька так улепетывал, что и про дрова забыл тогда.

— Простите, как вас зовут?

— Василий Семеныч Захаров.

— Василий Семеныч, как вы думаете, правда ли вся эта история, рассказанная вашим отцом? — что ни говори, а реалистка она и в Африке реалистка.

— Да кто ж его знает теперь, батька давно помер, монстры тоже куда-то делись, завод закрыли. Вон таблетки теперь делают…

— Монстры? Их было много? А откуда они взялись, знаете что-то? — вот она фантастика, обожаемая моим шефом.

— Батька потом узнал у кого-то, что монстра, который напал на него, привезли откуда-то издалека. На нем вроде ставили разные опыты. А еще кормили сырым мясом. Вот он на батю моего и бросился. Наверно, за обед принял.

— А потом? — подала голос Надя. Похоже, дурочка действительно верила в эти сказки.

— Потом вроде бы в лаборатории появился ребенок, отпрыск этих монстров, — продолжал он.

Было это или нет на самом деле, но мне противна сама мысль об экспериментах на детях, кем бы ни был этот ребенок, пусть даже чудовищем.

— На нем тоже экспериментировали? — несмело спросила Надя.

— Наверно. Батька слышал пару раз его плач. Говорит, жалко. Но тогда лучше было не соваться, времена такие были. Это сейчас ругай, кого хочешь и как хочешь, а тогда с недовольными разговор был короткий.

— Да, конечно, — вздохнула я. Жаль не смогу опубликовать эти страшилки. Ну разве что Деборе Сноук пошлю в Лондон, — Еще что-то вы можете про это рассказать?

— Пожалуй, могу посоветовать. Не ходите в северную часть города, там давно никто не живет, все дома заброшены.

— Почему не ходить? Там бандиты орудуют?

— Нет, бандиты тоже туда не суются, если так можно назвать парочку наших отморозков.

— Там люди пропадают, — прошептала Надя, словно, боясь, что ее услышат.

Это уже интереснее.

— А с гидом мне можно туда? Наверно никто не будет нападать на нескольких человек сразу?

— Там пропала группа ученых пару лет назад, они зачем-то приехали, начали ворошить прошлое. Опрашивали местных, не видели ли они чего странного, к нам заходили. Потом вот ушли в северный район и не вернулись, — продолжал Василий Семеныч.

— Их искали?

— Да, несколько местных пошли за ними и тоже пропали, — А в прошлом месяце охотник пропал. Дурак, думал, там зверь какой хищный орудует, подстрелить хотел.

— Это интересно… — Если эта история стоящая, то будет покруче фестиваля скорби.

— Это опасно, туда даже собаки не ходят, — взволнованно пропищала Надя. Похоже, она прочитала мои мысли.

— За меня не беспокойся, я сама не подарок, — усмехнулась я, — Спасибо большое, мне было очень приятно с вами пообщаться. Пойду дальше работать, — я встала и вышла из дома.

— Алиса!

Я обернулась. В дверях стояла встревоженная Надя. Умоляющим взглядом она смотрела на меня. С чего ей так волноваться о почти незнакомом человеке? Странный народ здесь живет.

— Не волнуйся ты за меня. Все будет хорошо, — улыбнулась я ей и пошла снимать людей на торговой площади.

От других жителей я узнала, что красный цвет тряпок символизирует не что иное, как кровь, животных не выпускают в память о днях заточения в домах. А вот почему три дня никто мне так и не ответил. Попробую предположить, что это просто христианская традиция.

7 часов вечера. Из окна своего номера я смотрела, как улица наполняется людьми. На домах зажгли фонари, я почувствовала атмосферу уюта, которые только бывают в маленьких городках, если отбросить проблемы и тоску по кипящей жизни мегаполиса. Я оделась потеплее, так как заметила, что вечерами тут прохладно, и вышла на улицу. Джинсы, топик, болеро. Ну нет у меня серого балахона, да я и не обязана его иметь, это не мой праздник. Хотя сегодня я уже обожглась на слове праздник. Я ходила по торговой площади, где намечалось какое-то представление, и фотографировала людей. Молодежь охотно позировала, в то время как старшее поколение старалось, мягко говоря, меня не замечать. Их право, я собрала основную информацию, и больше мне от них ничего не нужно. Вдруг меня окликнули.