Непреодолимая сила потянула меня к двери в подвал, но она, конечно, была заперта. Я приложил ухо к замочной скважине и прислушался. Сначала было тихо, потом я уловил внутри какое-то лёгкое движение, шорох…

— Робин, — окликнули меня сзади.

Я вздрогнул и обернулся. На меня с укором глядел мистер Вениамин.

— Какую я сделал ошибку, что рассказал тебе о случившемся! — с горечью проговорил он. — Но я-то думал, что ты умный и добрый мальчик, и не обратить мои слова во зло, а теперь вижу, что заблуждался. Ты будешь выспрашивать подробности и высматривать, как бы пробраться на место трагедии, пока тебя не увидят мистер Эдвард, мистер Белл или леди Кэтрин и не испытают боль от твоего любопытства. Для них и всех нас произошло несчастье, а ты, глупый и жестокий мальчик, хочешь обратить смерть дорогих нам людей в игру.

Мне стало жарко от стыда.

— Простите меня, я не хотел никого обидеть. Просто мне снились всякие ужасы, вот я и подумал, что здесь водятся привидения. И точно, там что-то есть. Прислушайтесь!

Старик отвернулся и молча ушёл, а я почувствовал себя скверно. По собственной вине я лишился дружбы хорошего человека, и неизвестно, простит ли мистер Вениамин моё любопытство. Я сел на ступеньку, размышляя, как исправить положение.

— Что ты здесь делаешь, Робин? — спросил неожиданно появившийся дворецкий.

— Сижу, — ответил я.

Мистер Браун подозрительно посмотрел на меня.

— Я слышал, о чём вы говорили с садовником. У мистера Вениамина, к сожалению, очень длинный язык. Ему не следовало рассказывать о трагедии, но она так близко его касается, что он не может удержаться, чтобы не заговорить о прошлом. Но, раз уж бедный старик проговорился, делать нечего, а ты должен пообещать ни словом, ни намёком не показывать, что тебе известно о случившемся, иначе ты огорчишь хозяев и подведёшь мистера Вениамина. Никогда больше не подходи к этой двери и не пытайся открыть дверь в комнаты Салли Грегори. А о каких привидениях ты говорил? Тебе что-то приснилось?

— Да нет, — смутился я. — Ерунда.

— Но эта ерунда привела тебя сюда, к подвалу, — возразил он. — Наверное, сон был очень неприятный, если заставил тебя придти.

У него были очень внимательные серые глаза, а манера говорить благожелательная и располагающая к откровенности.

— Мне приснились чёрный человек без лица и раздавленная кукла.

— Странный сон и, наверное, страшный. А что значит "без лица"?

— Он стоял у окна, и был виден только силуэт.

— Что же он делал?

— Шёл ко мне.

— А потом?

— Всё.

— А кукла? Почему она была раздавлена? Её раздавил ты или чёрный человек?

— Не знаю. Она лежала в крови, и кто-то на неё наступил.

— В крови? — удивился мистер Браун. — Мальчик мой, тебе приснился очень странный и неприятный сон. Это неудивительно, ведь ты услышал про убийство, но ты должен прогнать все нехорошие мысли и страхи, ведь трагедия произошла очень давно, шесть лет назад. Забудь обо всём, что рассказал тебе мистер Вениамин, и не тревожься понапрасну. Тебе ничего не угрожает и не может угрожать, так что успокойся. Или, может, ты часто видишь ужасы без всякой причины?

— Бывает.

— Наверное, ты видел подобное и наяву?

— Не часто, но видел.

Кажется, дворецкий не поверил моему мрачному хвастовству, но не высказал своих сомнений и даже сделал вид, что уважает мой опыт в таких явлениях.

— А мы столкнулись с убийством только один раз, — горестно признался он, — и до сих пор не оправились от потрясения, поэтому никому в этом доме не напоминай о нём, не останавливайся около дверей в подвал и в комнаты Салли Грегори и не рассказывай о своих страшных снах, потому что даже они могут навеять мысли о нашей утрате… Однако странно, что тебя мучают кошмары. Когда я увидел тебя в первый раз, я решил, что у тебя очень крепкие нервы и пустые беспричинные страхи, которые присущи большинству детей твоего возраста, тебе незнакомы. Прости, если огорчил тебя, ведь я хотел лишь сказать, что ты, кажется, хороший мальчик и не будешь доставлять всем нам лишнее горе напоминанием о смерти тех, кого мы любили.

Неприятно, когда тебе в лицо говорят, что ты трус, но я заслужил этот упрёк. Не надо было распускать язык и признаваться в сокровенном.

— Да я и не хотел никого огорчать, — ответил я. — Я шёл на улицу.

— А попал к входу в подвал, где нашли тело несчастного ребёнка. Больше сюда не заглядывай.

— Ладно. Я пойду.

— На улице дождь, — предупредил мистер Браун.

— Я на минутку.

Дворецкий спокойно и внимательно смотрел мне вслед. Ему, конечно, прибавилось хлопот следить, чтобы я не выкинул какой-нибудь фокус, который выдаст мою осведомлённость, но пусть будет уверен, что в дневное время я сюда не загляну.

На улице, и правда, шёл мелкий дождь. Я не стал возвращаться в коридор, чтобы через другую дверь пройти прямо во двор, а перелез через мокрую решётку. Рваный усердно махал хвостом, припадал на передние лапы, прыгал, но не выходил из-под навеса, и мне самому пришлось туда залезть. Низковато для меня, но зато сухо. Бороться здесь мы не могли, потому что я стукался головой о доски, однако в хорошем обществе приятно даже без дела посидеть. Постепенно меня перестали угнетать неприятные мысли. Ну что, в самом деле, произошло? Застали меня у подвала и всё. Мистер Браун меня понял и не ругал, а лишь попросил быть осмотрительней. Садовник на меня обиделся, но я постараюсь с ним помириться. Не будет же он дуться на меня всю жизнь. Всё забудется и простится. Мало ли чего я не совершал за свои десять лет! Иногда так рассоришься с кем-нибудь, что дело кончается жестокой дракой, а потом выясняется, что наши обиды и злость не имеют смысла и гораздо лучше жить мирно и не поминать старое. Мне казалось, что и мистер Вениамин меня в конце концов простит. Хотелось бы, чтобы этого досадного недоразумения не было, но теперь уж ничего не поделаешь. Хорошо хоть, что собаки не умеют осуждать.