Когда-то президент нуждался в ее помощи, она рисковала ради него жизнью, а теперь он забыл о ее существовании. Изабелла попыталась попасть к нему на прием. Раньше это решалось просто, достаточно было одного телефонного звонка — и машина с государственными номерами забирала ее.

Теперь все было иначе. Она в течение пяти дней набирала номер президентской канцелярии, но линия была постоянно занята. Сообразив, что ее номер занесен в черный список, Изабелла позвонила из телефона-автомата. Со второго раза ей ответил приятный мужской баритон секретаря в приемной. Стоило ей назвать свое имя и цель предполагаемой встречи с президентом, как голос разительно изменился, попросил ее подождать. Она прождала сорок пять минут, пока, наконец, трубку на другом конце провода не повесили.

Изабелла не привыкла, чтобы с ней так обращались. Поэтому, одевшись в строгий темный костюм, она отправилась в канцелярию лично. Она не скрывала лицо под солнцезащитными очками, как делала это обычно, чтобы фанаты не смяли ее. И на этот раз она видела, что ее узнают, но вместо восхищенных взглядов и восторженных окриков натыкалась на стену равнодушия и непонимания. Люди, вчера скандировавшие ее имя, быстро отводили глаза, завидев ее. Изабелла заявила, что желает увидеться с президентом по срочному делу. Сантьяго, как и всякий популист-демагог, лично принимал всех желающих раз в месяц.

— Сеньора Баррейро, увы, это невозможно, — сказал ей секретарь. — Вы не записаны на прием. Посмотрите, все эти граждане обращались к нам заранее, — он указал на приемную, забитую жителями Коста-Бьянки.

— Вы намеренно не записывали меня на прием, — упрямо произнесла Изабелла.

Внезапно одна из просительниц, пожилая дама, сказала:

— Мы должны помочь нашей Белле. Мы ведь согласны пропустить ее вне записи на прием к господину президенту?

Никто из находившихся в приемной не возражал.

Изабелла ощутила, как на глаза наворачиваются предательские слезы. Ее по-настоящему любили. И эта любовь придавала ей силы.

Неготовый к подобному повороту событий, секретарь сделал быстрый звонок, затем исчез за тяжелой зеркальной дверью. Изабелла, ожидая его, беседовала с простыми коста-бьянкцами, которые выражали ей свое восхищение и спрашивали, когда же будет возобновлено ее ток-шоу.

— Госпожа Баррейро, прошу вас, — вновь возникший секретарь распахнул перед ней главную резную дверь. — Его высокопревосходительство господин президент республики Коста-Бьянка Диего Алонзо Сантьяго ожидает вас.

Изабелла проследовала в апартаменты. Впереди нее шел охранник с рацией. Они прошли по анфиладе богато обставленных комнат президентского дворца, охранник распахнул перед ней еще одну тяжелую металлическую дверь. Ничего не заподозрив, Изабелла прошла внутрь. Дверь со скрежетом захлопнулась.

Она оказалась в небольшой тесной комнатушке.

Никакого высокопревосходительства президента там, разумеется, не было. Ее провели, как девчонку. Чтобы не злить народ и не давать повода для слухов, ей не отказали в праве войти во дворец. Но никто не собирался устраивать ей рандеву с президентом Сантьяго.

Изабелла стала барабанить в дверь и кричать, но все звуки тонули в звукоизоляционном материале, которым была обита камера. Присмотревшись, Изабелла увидела засохшую кровь на полу и стенах. И даже на потолке. В президентском дворце имелась камера пыток, надо же, раньше это послужило бы отличным сюжетом для разоблачительной программы. Сантьяго продолжал зверскую политику своего предшественника Суареса. Лик власти нисколько не изменился, только стал страшнее и отвратительнее.

В потолке, за решеткой, была вмонтирована миниатюрная видеокамера. Надо же, за ней наблюдают.

Показав средний палец тюремщикам, Изабелла попыталась найти выход из ситуации.

Она обессилела, уселась на пол и заснула. Ей показалось сквозь неглубокий прерывистый сон, что дверь на какое-то мгновение приоткрывалась. Изабелла встрепенулась. Рядом никого не было.

Она провела в камере сутки, а потом потеряла счет времени. Ее мучила страшная жажда, в камере было ужасно жарко. Она, уже никого не стесняясь, разделась. Изабеллу покидало сознание, она проваливалась в обморок. Ее просто уморят голодом и жаждой, она умрет, ее тело закопают в джунглях или отправят на дно океана.

Когда дверь раскрылась, она уже не знала, правда это или фантазия. Перед ней возвышался ее бывший заместитель по министерству, который теперь занял ее кресло. Он наклонился над Изабеллой, взял двумя пальцами ее подбородок.

— Изабелла, ты же не дура. Для начала мы продержали тебя трое суток. Если ты не заткнешься, то будет много хуже. Ты сдохнешь мучительной смертью, моя дорогая Белла. Президент и господин Коваччо более чем добры к тебе. На их месте я бы давно отдал приказ, чтобы с тобой случилась автомобильная катастрофа. Собирай свои манатки и проваливай. И если попробуешь кому-то рассказать о том, что с тобой произошло, то умрешь, запомни это!