Она продолжала:

– Мне еще надо заскочить в магазин и оставить там заказ, а потом, если не возражаешь, пойдем вместе в Женский союз.

– Да, да, отлично, – кивнула миссис Калтроп.

Эме Гриффит вошла в магазин, а миссис Калтроп вздохнула:

– Бедняжка.

Я был поражен. Неужели она жалеет Эме?

– Знаете, мистер Бертон, мне по-настоящему страшно.

– Из-за этих писем?

– Да, знаете, это означает.., это должно означать…

Она замолчала, погрузившись в свои размышления. Глаза ее сузились. Потом она проговорила медленно, как человек, старающийся решить какую-то сложную задачу. – Слепая ненависть.., да, слепая ненависть. Но и слепец может по чистой случайности угодить прямо в сердце. – А что потом, мистер Бертон?

Это мы должны были узнать еще прежде, чем закончился день.

Партридж, которая умеет наслаждаться каждой сенсацией, пришла на следующий день с самого утра в комнату к Джоан и с очевидным удовольствием сообщила ей, что накануне вечером миссис Симмингтон покончила с собой.

Джоан, толком еще не проснувшаяся к тому времени, сразу же пришла в себя и перепугано села в постели.

– Ох, Партридж, это ужасно!

– Ужасно, барышня. Стыд и позор – лишить себя жизни. Даже если ее довели до этого, беднягу.

Джоан инстинктивно почувствовала правду, и ей стало не по себе.

– Неужели?.. – спросила она взглядом, и Партридж кивнула.

– Правда, барышня. Одно из этих мерзких писем.

– Какой ужас, – прошептала Джоан. – Какой ужас. И все же не понимаю, зачем ей было кончать с собой из-за такого письма.

– Похоже, что в этом письме что-то было правдой, барышня.

– Но что?

Однако на этот вопрос Партридж не хотела или не могла ответить. Джоан пришла ко мне в комнату бледная и напуганная. Происшедшее казалось тем ужасней, что миссис Симмингтон не принадлежала к людям, с мыслью о которых связывается представление о какой – либо трагедии.

Джоан заметила, что мы могли бы пригласить Миген побыть пару дней у нас. Элси Холланд, сказала она, сможет отлично заботиться о детях, но Миген с нею определенно рехнется.

Я согласился. Я вполне мог представить, как Элси Холланд выдает одну утешительную фразу за другой и ежеминутно предлагает чашечку чаю. Приветливое создание, но не тот человек, которого могла бы сейчас вынести рядом с собой Миген.

После завтрака мы отправились к Симмингтонам. Оба мы немного нервничали. Наш приезд мог выглядеть как болезненное любопытство, которое часто вызывают чужие несчастья. Нам, однако, повезло – у самых дверей мы встретили Оуэна Гриффита, как раз выходившего из дома. Он дружески поздоровался со мной, и его озабоченное лицо прояснилось.

– Здравствуйте, Бертон, рад, что вас вижу. То, чего я опасался, произошло. Черт бы все побрал!

– Здравствуйте, доктор, – проговорила Джоан голосом, каким она обычно разговаривает с нашей глухой, как пень, тетей.

Гриффит растерялся и покраснел.

– Ох.., здравствуйте, мисс Бертон.

– Я решила, что вы меня, вероятно, не заметили, – продолжала Джоан.

Оуэн Гриффит покраснел еще больше. Сейчас он выглядел воплощением застенчивости.

– Прошу прощения.., я.., я задумался.., правда.., я не заметил вас…

Джоан, однако, была безжалостна.

– Казалось бы, я обычного, среднего роста.

– Все-таки ниже среднего, – твердо прошептал я ей и снова повернулся к Гриффиту.

– Знаете, доктор, мы с сестрой хотели бы спросить – не лучше ли будет Миген пару дней побыть у нас. Как вы думаете? Не хотелось бы навязываться, но ей, бедняге, сейчас, должно быть, очень нелегко. Как, по вашему мнению, посмотрит на это мистер Симмингтон?

Гриффит на мгновенье задумался.

– Это было бы великолепно, – сказал он наконец. – Девушка она странноватая, нервная и неплохо было бы, если бы она смогла хоть на пару дней отключиться от всего этого. Мисс Холланд творит прямо чудеса, но работы у нее, правду говоря, выше головы и с мальчиками, и с самим Симмингтоном. Он совсем расклеился – сломленный человек.

– Это было, – заколебался я, – самоубийство? Гриффит кивнул.

– Да. О несчастном случае не может быть и речи. Написала на клочке бумаги: «Больше не могу». Анонимка пришла, видимо, вчера вечерней почтой. Конверт лежал на полу у ее стула, а само письмо она скомкала и бросила в корзину.

А что там…

Я умолк, напуганный собственным вопросом. – Прошу прощения, – извинился я. Гриффит мимолетно, невесело усмехнулся.

– Почему бы и нет? Письмо все равно будут зачитывать на следствии, этого никак не избежать. Письмо, как и все остальные, – в том же мерзком стиле. Основная мысль – что их второй мальчик, Колин, не сын Симмингтона.

– И вы думаете – это правда? – воскликнул я недоверчиво.

Гриффит пожал плечами.

Трудно сказать. Я здесь всего пять лет. Насколько я мог судить, Симмингтоны были спокойной, счастливой супружеской парой, любили друг друга и обожали обоих ребят. Правда, мальчик совсем не похож на родителей – у него рыжеватые волосы – но дети часто наследуют внешность от бабушки или деда.

– Именно это отсутствие сходства и могло дать повод для инсинуации. Отвратительный, совершенно случайно направленный удар.