Все это ни о чем не говорило Дейсии, она не проявляла никакого интереса к шахматам.

— Все это плохо кончилось для Даниэля, — сказала она. — Марк говорит, что он-то знал, что надо держаться подальше от этой стены. Во всяком случае, мы видели колокольчики, а теперь давай вернемся.

Мне не хотелось уходить. Кроме того, мне вовсе не улыбалась мысль о том, чтобы совершить еще раз подобную поездку с Дейсией в машине Марка.

— Я останусь ненадолго, — сказала я. — Поезжай, если хочешь. Спасибо за то, что показала мне цветы.

Она задумчиво посмотрела на меня.

— Если ты хочешь вернуть Джастина, я помогу тебе, — пообещала она, как уже делала это раньше. — Мне не нравится Алисия Дейвен. Мне не нравится то, что она делает с Марком. Я не думаю, что ее деньги были бы благом для Атмора.

— Пожалуйста, — попросила я ее. — Пусть все идет своим чередом. Я не думаю, что задержусь здесь больше, чем на день или два, особенно теперь, когда я узнала, как обстоят дела.

Она снова дерзко улыбнулась мне.

— Ну, хорошо. Но я могу понадобиться тебе вскоре. И, пожалуйста, Ева, будь осторожна, когда будешь возвращаться домой. Тебе придется пройти пешком по этой испытательной трассе, а тут внезапно из-за поворота может выскочить машина без всякого предупреждения. Джастин завел такой порядок, что все предупреждались заранее, когда он или Марк проводили настоящие испытания. Но Марк иногда бывает таким забывчивым. Несколько дней тому назад он чуть было не задавил старика Даниэля. Пожалуйста, будь осторожна.

Она пошла через лес тем же путем, каким мы пришли сюда, и я долго видела, как ее оранжевое пальто мелькало среди деревьев.

Прошлое не могло возвращаться так часто. Я не могла вернуться снова в то состояние, в каком я была в то время, когда впервые пришла сюда. Я была уже не так молода и не настолько верующей во все этакое, какой я была тогда. Я лежала на густой траве, подложив руки под голову, и грелась на теплом утреннем солнышке. Я закрыла глаза и пыталась придумать какой-нибудь разумный план действия. Как только я увидела, как Джастин уехал с Алисией, весь мой мир разрушился. До этого момента я не верила до конца, что потеряла его навсегда. Но я видела, как он поцеловал ее, видела, как потемнело его лицо от гнева при виде меня. Это были факты, с которыми я должна была смириться. Для Джастина любовь кончилась давным-давно, но не для меня.

Не впервые мне приходилось лежать здесь на траве. Это было моим любимым местом с тех самых пор, как я появилась в Атморе в качестве жены Джастина. Нет, я не могла больше думать о том времени, когда я была здесь с Джастином. Алисия стояла между нами. Кроме того, было еще одно лицо. Лицо старика Даниэля.

Загадка, окружающая его смерть, становилась все более неразрешимой. Как могло случиться, что я сфотографировала его в тот момент, когда он стоял возле другой стены, которая не обвалилась? Всего за несколько секунд до этого он шел ко мне совсем из другого угла. Это тревожило меня, это требовало объяснений. И теперь они были у меня.

Совершенно невозможно было предположить, что Даниэль, который так хорошо знал это место, был настолько неосторожен, что подошел слишком близко к стене, которая нуждалась в ремонте. Впервые я задумалась о том, действительно ли человек, который запечатлелся на моем снимке, был садовником. Насколько мне помнится, я не была уверена в том, что на старике была кепка, когда я увидела его.

Я села, скрестив ноги, и уставилась на голубое небо в проеме огромного окна, как бы желая снова обрести душевный покой при виде того, что когда-то помогало мне поднять дух. Позади внезапно выпрыгнула собака и почти опрокинула меня в своем неудержимом приветствии.

— Дейдри Макинтош! — воскликнула я, обвив руками шею животного. Я была более чем рада видеть ее.

Она повизгивала от радостного возбуждения, а затем оглянулась. По лесной тропинке, широко шагая, приближался ее хозяин. С лица его ушел гнев, но я предпочла бы гнев тому презрению, с каким он смотрел на меня.

— Дейсия сказала мне, что ты осталась здесь, — сказал он холодно.

Это и была «помощь» Дейсии, подумала я безо всякой благодарности. Я теснее прижалась к Дейдри, погрузив лицо в ее густую шерсть так, чтобы не видеть лицо Джастина Нортона. Что бы ни сказал он мне с таким видом, какой был у него теперь, я не хотела этого слушать.

— Дейдри любит меня, — сказала я, пытаясь хоть как-то оттянуть разговор или увести его в другое русло, пока Джастин молчал. — Даже если она не помнит меня, она знает, что я тот человек, кого она может любить.

Собака отреагировала на мои слова, лизнув меня в щеку, но Джастин все еще молчал. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я осмелилась взглянуть на него, и обнаружила, что он уже ушел с того места и сидел на краю окна часовни, глядя на меня тем же странным взглядом, что и прошлой ночью после того, как я забинтовала ему руку.

— Как твоя рука? — спросила я вежливо. Все это было глупо и не имело никакого смысла.

Он передернул плечами при этом вопросе, как будто тема здоровья не интересовала его.

— Я был груб с тобой вчера, Ева. Я хочу извиниться.

— Это не похоже на тебя, — сказала я прежде, чем успела прикусить язык. Почему я всегда была резкой с ним? Но я знала, почему. Я хотела сделать ему больно прежде, чем он причинит боль мне. Так бывало слишком часто раньше, и теперь я начала все снова. Почему я не могла позволить ему делать мне больно и никогда не пытаться отплатить тем же?