Я непроизвольно покачал головой. Я могу качать головой, могу отрицать. Я способен лишь отрицать. Ничего созидательного. Но я должен двигаться, иначе меня разорвет на части.

– Стала терзать себя. – Темп речи Глада ускорился. – Воздуха мало.

Я покачал головой. Я представил, как она задыхается словно рыба, выброшенная на берег.

– На лице кровоподтеки. Шея и руки изранены.

Я качал головой.

– Дыхание останавливается.

Качал головой…

– Все. Без сознания.

Смерть опустился на колени у холмика и с силой вытянул трубку. Она походила на косу без лезвия. Бросил ее в реку, проследил, как ее понесло течением, затем повернулся ко мне.

– Через семьдесят лет река полностью размоет этот клочок берега. И все, что останется от ее гроба и тела, окажется на поверхности. Никто не узнает ни того, что похоронил ее человек, которого мы видели в четверг, ни того, зачем он это сделал. Его не накажут за это преступление, как, впрочем, и за все другие. Но судить – не наша задача.

Он повернулся к Гладу.

– Сердце еще бьется?

– Пока да. – Глад посмотрел на меня. – Ее страдания кончены.

– Сколько ей еще? – прошептал я.

– По ситуации. В любой момент.

Он посмотрел на могильный холмик.

– Сердце… замедляется. Останавливается.

Он помолчал с раскрытым ртом.

– Замирает.

На деревьях щебетали птицы, волны мягко плескались о берег.

– Остановилось.

– Точно? – спросил Смерть, глядя на часы.

Глад кивнул.

Я не мог пошевелиться. Глаза горели, в горле пересохло. Что-то раздражало кожу у крыльев носа. Двигайся. Я поднял руку, чтобы почесать, и тут же ее отдернул от удивления. Кончики пальцев были мокрыми.

Я плакал.

Лежа на краю крыши, я открыл глаза и снова зажмурился из-за дождя. Я поборол соблазн повернуть голову и посмотреть вниз и попытался до мелочей представить все, что меня окружает. Я лежал в нескольких ярдах от потолочного люка, возле бортика круглой башни. Позади меня мокрая черная черепица делала поворот, сливаясь с крышей основного здания – отвесной черепичной кровлей, на которой расположен аварийный выход.

Я вытянул правую руку подальше от туловища, чтобы лучше держать равновесие, и с помощью ног передвинулся на пару дюймов к главному зданию, относительно более безопасному. Левую руку сводило, но я сумел управлять ею, чтобы передвигать локоть по водосточному желобу – скользить обнаженной кожей по грязной канавке, затем вжимать ее вниз и закрепляться. Я выгнул спину и всем телом отполз назад. Потом еще раз, держа равновесие правой рукой, толкаясь ногами, скользя локтем по желобу, выгибая спину и передвигая тело. И так дюйм за дюймом, один страшнее другого, я постепенно втиснулся в маленькую впадину между основанием центральной крыши и куполом круглой башни.

– Ай да молодец, ублюдок.

Я повернул голову вправо и на фоне светлого люка увидел силуэт. Я не мог разглядеть лица этого человека, но именно его фотография лежала в моем кармане – та, которую мне семь недель назад дала Эми.

– Поглядим, далеко ли ты проползешь.

– Помоги, – вырвалось у меня.

– А хуем себе поможешь.

Я медленно отвернулся, и перед глазами мелькнул образ предстоящего падения – моя первая ошибка. Мой взгляд падал вниз за каплями дождя, каждая капля притягивала к площади внизу. Я закрыл глаза, ожидая, пока пройдет слабость и прекратятся судороги. Прошло немало времени, прежде чем я поднял голову, с усилием открыл глаза и осмотрелся.

Водосточный желоб, который спас мне жизнь, оказался из пластика. Помимо грязи в нем лежала та отвалившаяся черепица, что едва не убила меня. За спиной поднимался склон главной крыши – пологий у основания, затем он круто вздымался до самого аварийного выхода у конька.

Перед собой я видел конусовидный купол башни и люк, из которого выскочил несколько минут назад. И даже если бы у меня хватило смелости снова проползти туда, это было бы большой ошибкой. Слева подо мной мерцал квадрат площади, казавшийся совсем маленьким, – блестящий от дождя и луны. Там не было ни души.

– Да, некуда деваться… – Он рассмеялся. – Кроме как вниз.

– Не могу двинуться, – сказал я.

– Вот и лежи, где лежишь.

Он скрылся из виду.

Дождь хлестал меня по лицу, капли отлетали от вымокшей одежды, их подхватывали резкие порывы ветра. С шумом ливня перекликались крики из башни – кричала Эми, не то умоляя о пощаде, не то пытаясь защитить себя. И я понял, что надо действовать.

Так оставаться немыслимо.

Я перекатился на живот, медленно приподнялся на корточки. Затем, ни секунды не раздумывая, быстро встал и пробежал пару ярдов вверх по скользкому склону крыши основного здания. Я почти сразу почувствовал, что соскальзываю, и бросился ничком на черепицу. Неистово колотилось сердце, сквозь пелену дождя я почти ничего не видел. Не получается. Я все-таки упаду. «От тебя толку мало». Но мне умирать не хотелось.