А сейчас казаки возвращались — досыпать и готовиться к очередному ночному выходу.

— Господин сотник. — За рулем в этот раз был Певцов.

— Ну?

— А бабе этой, ей его надо?

— Которой?

— Ну… майору этому. Таможенной службы.

— У нее и спроси. Меня-то — что спрашиваешь?

— Ну, она… то смотрит… как бык на красное… а то нормальная вроде.

— Психованная она. Больная головой.

На обочине стоял человек, в шляпе и с кошелкой, усиленно махал рукой. Почему-то именно кошелка привлекла внимание Велехова.

— Ну, тормозни около этого…

«Егерь» затормозил на обочине, подняв облако пыли. Сотник, сам еще не понимая, что привлекло его внимание, вышел из машины, поправил автомат, пошел навстречу странному путнику с кошелкой…

— Добри дан, пан сотник.

Человек поднял голову — и сотник понял, что видит перед собой Радована. Того самого Радована, командира сербских четников.

— И тебе добре… Подвезти али как?

— Подвези, коли можешь. Только не в ту сторону.

— А в какую надо?

Серб поднял кошелку.

— Вон там, за поворотом, — съезд с дороги в лес. Поклон [106] тебе там, рус.

— Поклон, говоришь… Это хорошо. А кланяться кто будет?

— Да ты не бойся, пан сотник. Мы русам — други навеки.

— Навеки. Ну, пошли в машину тогда.

Это была проверка. Если бы впереди была засада — серб ни за что не согласился бы сесть в машину, чтобы погибнуть вместе с остальными. И серб ее прошел — спокойно подхватил кошелку, пошел к машине.

— Грибам вроде не сезон, — с намеком произнес Велехов.

Серб отодвинул полог на кошелке.

— Поесть [107] несу.

Каравай хлеба, аппетитно пахнущее соленое мясо…

— Угощайтесь, други.

— Да нет… Мы до базы потерпим, — за всех отказался сотник.

Зря? Это только кажется. До тех пор кажется, когда собственными глазами не увидишь то, к чему это может привести. Например, не увидишь вырезанный экстремистами блокпост, солдаты на котором в знак дружбы бутылку приняли от кого-то из местных. Вот когда увидишь — головы отрезанные, рядком в пыли лежащие… так до костей проберет, век будешь помнить, что ни есть, ни пить не пойми что нельзя.

— Сворачивай.

Сотник кивнул. Петров повернул руль, и машина съехала с ведущей по окраине поля ухабистой дороги в лес, на едва заметную тропинку. Трясти перестало, но двигатель начал работать натужнее — дорога уходила в гору.

— Мы тут пройдем?

— Пройдешь, рус. Мы же прошли…

Подниматься в гору пришлось чуть ли не километр. Верней, не в гору — подъемы сменялись спусками, по ободранным ветвям и колее становилось понятно, что дорога используется. Сотник занервничал — случись что, даже машину в такой тесноте не развернешь.

— Долго еще?

— Скоре, рус. Вон там, видишь?

За стеной деревьев что-то мелькало. Правильные геометрические формы — таких не бывает в лесу.

— Машина стоп! — скомандовал сотник.

Певцов остановил машину.

— Дальше пешком пойдем.

— Как скажешь, рус, — пожал плечами серб.

Покидая машину, сотник сделал незаметный знак, означающий «Быть настороже и занять место у пулемета». Мало ли…

— Пойдем тут, рус… Срежем путь, — серб прошел, не проломился, а именно прошел через придорожный кустарник, канул в лес, как рыба в воду…

Радован действительно умел ходить по лесу — почти как казаки. Тихо и быстро, сразу было видно, что местный лес он знал.

— Осторожно! Сюда не вступай! — предостерег он в одном месте своего спутника.

Что там было, сотник предпочел не спрашивать.

Идти пришлось совсем немного — полянка была рядом. Прямо в лесу, ухоженная, чистенькая, даже валежника на ней не было. По центру — черная клякса кострища. Размер — сотник прикинул, — как раз чтобы обеспечить посадку среднего транспортного вертолета, вряд ли это простая случайность. Машина — небольшой развозной «Фиат» — полуторатонка, старый. Как он сюда проломился… а вон дорога, почти незаметная даже, выходит из чащи под острым углом, специально прорубленная. Грамотно сделали, молодцы, кто-то изрядно учил диверсионной премудрости.

Около машины стояли двое, молодые…

— Добри дан [108] , рус, — поздоровался молодой, высокий и крепкий, с длинными волосами парень, стоящий у машины.

Сотник внимательно смотрел на серба.

— Доброго дня и тебе…

— Это мойе… — Митрич запутался, подбирая слова, — син… сын брата…

— Племянник.

— Да, да. Тачно. Племянник. Его Божедар зовут. А это моя Драганка.

Сотник изумленно пригляделся и вдруг понял, что стоящий чуть поодаль в камуфляже, с измазанным камуфляжным гримом лицом — женщина! Точнее, девушка — молодая, коротко постриженная, форма мешком висит — но все же девушка. И глаза сверкают, ну сущий чертенок.