Сказав это, Зносек захохотал, поклонился, прыгнул раз, другой и выбежал из избы.

Долго еще после ухода неуклюжего Зносека сохранялось глубокое молчание в избе; все точно ожидали, что вот отворятся двери, и в них покажется противный карлик. Земба тоже сидел на крыльце и не входил в избу; он дожидался, чтобы Зносек исчез у него из виду. Когда Земба показался в дверях, Пястун подошел к гостю.

— Я пришел к тебе, — начал старик, — пожаловаться да поплакать горькими слезами. Я одинок теперь… Моего сына убили в городе… Мы едва нашли его тело, чтобы сжечь погибшего на костре. Скажите же, братья мои добрые, люди мы или дикие звери, которые не знают мести и позволяют убивать себя всякому, кому это вздумается?

Старик умолк; он, не трогаясь с места, стоял, сложив руки на груди.

— У меня еще двое детей осталось, — продолжал он, — хоть бы этих уберечь! Куда же мне с ними укрыться? Как защитить их головушки от хищного зверя? Хвостек взъелся на меня.

Виш встал со скамьи и приблизился к Зембе.

— Брат, — сказал он, — пора, давно уж пора подумать о нашей судьбе… Садись и давай свой совет.

Небольшой кружок людей, решивших созвать вече, увеличился еще одним человеком.

До поздней ночи совещались притесняемые кметы.

На следующий день, ранним утром, Доман и Виш выехали из хижины Пястуна. Хотя Виш оставил своих людей у Домана, но он так торопился вернуться домой, что не заехал за ними; простившись в лесу с Доманом, старик хорошо известными ему проходами и тропинками поехал прямо по направлению к своему селу. На следующий день он уже приехал в свою хижину; собаки встретили его веселыми завываниями и громким лаем. В хижине мерцал огонек, старуха Яга с прялкой в руках сидела у очага. Она поклонилась своему мужу, по обычаю, до колен. Виш сел на скамью и, снимая сапоги, начал расспрашивать жену обо всем, что произошло У него в доме во время его отсутствия. Старший сын Виша, которого разбудил лай собак, пришел к отцу и рассказал ему обо всем обстоятельно. Волк унес одну овцу; они не сумели поймать хищника, хотя отняли у него добычу. Вишев сын сваливал всю вину на пастухов, которые, вздремнув, не заметили, как подкрался к их стаду волк.

Старик, выслушав рассказы жены и сына, последнему велел остаться с собой. Яга с прялкой ушла в спальню.

— Людек, — обратился Виш к сыну, — мы решили, что нужно созвать старшин на вече накануне Купалы, в Змеиное городище. Разошли по старшинам и по селам и сам поезжай. Делай, как знаешь, даю тебе полную свободу, но помни, что нужно торопиться.

— Лучше я сам поеду, — отвечал сын, — кого мне послать, кого выбрать, не знаю. Лучше сам съезжу.

Однако, несмотря на твердое решение ехать самому, Людек печально задумался, опустив голову на грудь. Старик смотрел на своего сына и тоже задумался.

— Что будет, тому и быть, — проговорил, наконец, Людек, — ехать нужно, завтра же поеду и понесу зеленую ветвь от села к селу.

Разговор этим и окончился.

Проснувшись на следующий день ранним утром, Виш узнал, что сын его, чуть свет, выехал со двора.

Несколько дней прошло с того времени; старик не получал никаких известий от сына и не знал о ходе дела. Жизнь в Вишевом селе проходила между тем так же, как и прежде; редко к ним заглядывал гость или прохожий. Однажды вечером, после знойного дня, старик Виш отдыхал под дубами возле своей хижины. Собаки лежали у его ног. Старик глубоко задумался о сыне, о предстоящих делах и, уставши, вздремнул. Вдруг одна собака вскочила, побежала к реке и нетерпеливо начала бегать, как бы почуяв кого-то; зверя дикого или опасного человека собака издали встретила бы лаем. Старик изумился, заметив, что собака остановилась на месте и начала вилять хвостом, как будто увидела знакомого. Но никого не было еще видно. Собака побежала вперед, виляя хвостом, и начала весело лаять. Виш привстал, посмотрел в сторону тростника, откуда доходил лай собаки, и увидел того, кого меньше всего ожидал теперь видеть — Самбора. Молодой парень стоял среди кустов, точно не смея приблизиться к воротам, но, увидев хозяина, пошел твердым шагом к нему.

Виш выпрямился и, нахмурив брови, поджидал Самбора.

— Ты какими судьбами? Откуда? Как улизнул ты из города? — спрашивал Виш, когда Самбор кланялся ему в ноги.

— Я должен был бежать, хотя с опасностью быть открытым и поплатиться за это жизнью, — отвечал Самбор, — я должен предостеречь тебя. Я не хотел, чтобы твой двор стал жертвой неожиданного несчастья…

— Несчастье? Что такое? Какое несчастье? — спрашивал Виш.

— Три дня тому назад донесли князю: Виш ездит по селам и по дворам и собирает кметов на вече.

— Кто донес?

— Смерда принес эту весть с охоты третьего дня, — объявил Самбор. — Хвостек вскочил, как бешеный, рассердился, сказал, что велит сравнять с землей твой двор, а тебя, отец мой, повесит на первом дереве. Всю свою злость он хочет излить на тебя. Он уже велел людям быть наготове. Я слышал, как князь давал это приказание, и сейчас же бросился в озеро и переплыл его, чтобы предостеречь тебя об этом. Если не сегодня, то завтра непременно они приедут.

Виш стоял, раздумывая о том, что ему теперь делать; он был спокоен; ни страх, ни отчаяние не овладевали его душой. Оставалось только или защищаться в своей хижине, созвав всех живших на его земле, или же поскорее с семейством и всем добром уходить в лес. Последнее нелегко можно было привести в исполнение: одному человеку нетрудно спрятаться в лесу и избежать преследования врага, но по следам стад и табунов животных княжеские слуги сумеют найти беглецов. В лесу же, хотя бы и построив засеки, так же трудно защищаться, как в ограде. Покориться судьбе и выдать себя и своих головою Хвостку — неминуемая смерть или неволя. Старик за себя не боялся, давно уже его манило что-то в могилу, к отцам и дедам, он боялся и беспокоился за судьбу своих сыновей и дочерей. Молча он дал знак рукой Самбору, чтобы тот следовал за ним, и оба пошли к забору. Несколько раз старик останавливался, опускал голову на грудь и задумывался.

В воротах Виш встретил старшего сына, который ездил созывать кметов на вече и только что вернулся. Людек на возвратном пути домой узнал, что в городе, у князя, задумывали против его отца. Он передал другому право созывать старшин на вече, а сам вернулся к отцу. Присутствие Самбора освобождало его от неприятной обязанности передавать отцу печальные известия.

— Сегодня они еще не поспеют к нам прискакать, — сказал старик, — у нас есть еще время подумать, что нам делать, и к утру приготовиться принять незваных гостей. Теперь нужно созвать челядь, затрубить, чтобы пастухи вернулись. Самбор, беги к людям в Рыбаки и Бондари… Кто в состоянии держать меч в руках, пусть сейчас же является. Зажгите трут вместо зеленой ветви… и… скорее!