– А ей есть куда идти?

– У нее здесь родители. Она ведь в дом к Виктору пришла, значит, до того где-то жила. Но вряд ли она так просто этот дом ему оставит. Небось судиться начнет.

– Ничего ей не выгорит, – уверенно сказала Надя. – Если этот дом принадлежал Виктору до женитьбы, ему же и останется. Делится только совместно нажитая собственность.

Тоня постелила Наде постель, пожелала спокойной ночи.

– Мы так с тобой и не договорили, – сказала она. – Но думаю, время у нас еще есть?

– Есть, – ответила Надя, устраиваясь поудобнее. – Видимо, у вас какой-то воздух особенный. Вроде только что пережили кое-какие волнения, а у меня глаза слипаются, будто после снотворного. Прости, ежели что не так, но я уплываю.

– Счастливого плавания!

Тоня вымыла на кухне посуду, все прибрала и пошла к себе в комнату, но в отличие от подруги уснуть никак не могла. Тщетно промаявшись, наверное, с час, она все же встала и вышла на крыльцо. К ней тут же подошел Джек и, довольно урча, улегся возле ног, на нижней ступеньке – там было его место.

– Понимаешь, какое дело, Джек, – стала говорить с ним Тоня, – не нравится мне все это. Кажется, недавно все было тихо, а теперь... Как будто в поселок проникло зло...

Пробормотала так и сконфузилась. Зло! Надо же, будто ребенок. Но она как-то привыкла, пока жила здесь, размышлять вслух и рассказывать о том, что ее беспокоило. Гладила Джека и говорила, говорила. В свете небольшой сорокаваттной лампочки над крыльцом Тоня видела, как Джек то прикрывал глаза, то открывал, укладывал поудобнее голову у нее на ногах и как будто участвовал в разговоре. По крайней мере Тоня не казалась себе сумасшедшей, которая разговаривает сама с собой.

– Нет, конечно, я не думаю, будто это зло из американских триллеров, нечто страшное и крови жаждущее, но вокруг меня все как бы напряглось. Называй это как хочешь, но мне тревожно... Взять хотя бы случай с калиткой. Неужели я оставила ее открытой?

Джек поднял голову и некоторое время вслушивался в тишину вокруг.

– Вот и я о том же. Сколько раз прежде оставляла калитку открытой, и ничего. Ни разу при этом меня ничто не насторожило, а сегодня... Мне показалось, что у нас в доме кто-то побывал... Ну, не в доме, а во дворе – это точно...

– С кем ты разговариваешь?

Надя, неожиданно возникшая в дверях, закутанная в одеяло, напугала Тоню. От неожиданности она вздрогнула всем телом и поняла, что страхи вовсе не оставили ее в Раздольном, они просто спрятались поглубже. До поры до времени.

– Не можешь заснуть?

– Представляешь, не могу. Казалось, что стоит только коснуться подушки, и я провалюсь в сон, – да что там, я ведь уже засыпала, – а вместо этого голова идет кругом, да и только. Мысли какие-то в голову лезут. А вдруг меня и в самом деле выследили?

– Кто?

– Ну, полицейские...

– Имеешь в виду американские?

– А какие же еще!

Тоня, не сдержавшись, фыркнула.

– Можно подумать, ты – важная государственная преступница.

Надя прямо в одеяле присела на ступеньку.

– Это ничего, что я так?

– Ничего... Ладно, давай уж поговорим, раз мы обе не можем заснуть. А вдруг как раз из-за недоговоренности?

Надя взглянула на лежащую собаку.

– Джек ко мне уже привык? Даже не рычит.

– Особенно не успокаивайся. Только в моем присутствии. Одной тебе лучше не ходить, когда он отвязан... Да, если не хочешь, не говори. Это я так. Подумала, что тебе легче станет...

– Кажется, эта Ира влюблена в вашего Костю.

– А ты? Вроде ты тоже не осталась равнодушной.

– Просто я соскучилась по русским мужикам. Это ведь всего второй, мной в России так близко увиденный. Я не имею в виду дорожных попутчиков.

– Второй? А кто был первый?

Тоня спросила просто так. Она лениво перебрасывалась с Надей ничего не значащими фразами и не вкладывала ни в одну какой-то особый смысл. Но Надя вдруг замолчала. Тяжело. Тоня почувствовала, что она проболталась нечаянно и чего-то явно говорить не хотела.

– Да это так, встретила старого знакомого... В аэропорту.

Тоня подумала, что если эта встреча для нее ничего не значила, то почему бы этого знакомого не назвать? Например, сказать: в аэропорту я встретила Петьку или Ваську, с которым училась в университете...

– Вообще-то я вовсе не хотела тебя допрашивать, – вслух сказала Тоня. – Ведь это ты ко мне приехала, и ты захотела мне все рассказать. А по мне ты как была моей подругой, так и осталась... Когда мы учились в университете, это была одна жизнь, а когда вышли замуж – совсем другая... И один-то брак дает бесценный опыт в жизни, а уж два – тем более!