Герман кивнул:

– Сейчас. Здесь. Неизвестно, что будет завтра. И неизвестно, что с нами будет завтра…

Ева кивнула в задумчивости:

– Да… Где мы будем завтра…

Он напомнил:

– Ты не ответила. Я сказал, что люблю тебя и предложил тебе свои руку и сердце.

Она прижалась к нему:

– Что ты… Я согласна. Конечно, согласна.

Герман обнял ее одной рукой, и Ева тут же спросила:

– А что у тебя в другой руке?

Он показал маленькую коробочку:

– Свадебный торт.

Ева поцеловала его:

– Ты был уверен, что соглашусь?

Герман улыбнулся и покачал головой:

– Нет, поэтому и не показал тебе торт сразу. Если б ты не согласилась, то выбросил бы его незаметно. Ну, или съел бы где-нибудь за углом в одиночку…

Ева тут же облизнулась:

– Это тоже из другой жизни. Как мне хочется торта.

Герман напомнил:

– Свадебного торта.

Она кивнула:

– Пусть будет свадебный. Я не против и свадебного.

Он повел Еву по улице, держа в одной руке руку девушки, в другой – коробочку.

Они зашли в тупик. Ева огляделась:

– Ну и куда теперь?

Герман достал из кармана брелок и нажал на кнопку:

– Фокус-покус.

Дверь в заборе автоматически открылась:

– Прошу в мои апартаменты.

Он все правильно рассчитал. Стройка, хотя и сильно продвинулась с его последней ночевки здесь, но все еще не закончилась. Знакомой дорогой Герман провел Еву по лестнице в «свою» комнату, расстелил по-прежнему еще находящийся в ней утеплитель:

– Располагайтесь. Кровать, как и обещал, королевского размера, и, между прочим, из экологически чистого материала.

Ева упала на утеплитель и закрыла глаза от удовольствия:

– Как мягко. Как хорошо.

Герман снял с ее усталых ног кроссовки, помассировал стопы. Ева не раскрывала глаз, повторяя:

– Как хорошо, – и, кажется, собиралась заснуть.

Но он знал, чем ее взбодрить:

– Придется есть свадебный торт одному.

Ева облизнулась и тут же раскрыла глаза:

– Давай. О, как же я хочу торт!

– Свадебный торт, – он осторожно открыл коробочку и подал ей пирожное. – Ешь все. Я такое съел в городе.

Но Ева сказала:

– Разве молодоженам не полагается съесть свадебный торт вдвоем?

Герман откусил от пирожного чуть-чуть:

– Это за нас.

И она откусила:

– Это за нас.

Он снова поднес пирожное к ее губам:

– А это за наших родителей.

– За наших родителей…

– И еще за Мирагоу!

– За мирагоу? – Ева не поняла. – Какое-такое мирагоу?

– Да, за Мирагоу! – повторил Герман. – Я тебе многое о себе, о своей семье рассказал, вот только не успел про Мирагоу. Хотел, но не успел.

– Так что это? – Еву уже разбирало любопытство.

Герман кивнул:

– Сейчас расскажу… Это, это такое ущелье далеко отсюда, в Базании…

Он пересказал ей то, что услышал от Родиона о том полете, когда экипаж, которым командовал отец Германа, благодаря слаженным действиям и вере друг в друга, сумел уйти от вражеских ракет, миновать «Чертовы ворота» и «Язык дракона», спасти беженцев и себя:

– А когда они вернулись домой, то им пришлось скрыть, что летели запрещенным маршрутом…

– За Мирагоу! – согласилась Ева и съела последний кусочек пирожного.

Они очень устали за прошедшие ночь и день, но молодое желание победило усталость…

Потом Ева сказала:

– Никогда не думала, что у меня будет такая шикарная новобрачная ночь. В собственном многоэтажном доме с кроватью размером в комнату и с таким вкусным тортом, – она снова облизнулась. – Там больше ничего не осталось?

– Ничего, – ответил теперь уже засыпающий Герман.

Он ответил и уснул. И увидел. Вместе с Евой они лежат на радуге. На мягкой и упругой. Теперь-то Герман уже знал, какая она на вкус – такая же, как пирожное, пропитанное ромом, украшенное клубничкой и малинкой сверху. И пахнет так же. Как только он раньше не заметил… И они с Евой будут лежать так долго. Лаская друг друга и откусывая от радуги лакомые кусочки. Только б Эраст не мешал. А то ходит и ходит под радугой, как часовой их караулит. Бедный, погибший в лагере Эраст…