Прошедшая ярмарка не порадовала Савелия своими итогами, в прошлых годах барыши были больше, сейчас же в последние лет пять прибыль падает год от года, меха становятся всё дороже, чувствуется небольшое обмеление того пушистого потока, что был ранее. Оскудевает помаленьку ближняя землица уральская, выбивают зверя лесного, выбивают. Надо за зверем дальше идти, на новые землицы — на сибирские, благо конца да краю их пока не видится. Придётся отправлять людишек своих торговых в Тобольск.

Вечерело. Кузьмин, засидевшись у муравленой, покрытой зелёной поливой изразцовой печи да напившись вместо ужина горячего сбитня, решил было уже отправляться в спальню. Туда только недавно по его приказу натащили горшков с угольём, ибо сегодня Савелий мотался в возке по Москве, улаживая торговые дела, да продрог до костей. Накинув шубу, купец хотел позвать Николашку, дабы в спальню девка принесла ему ещё горячего питья, как тот заявился сам и сообщил о прибытии некоего Никиты Микулича, человека Петра Авинова, новгородского боярина.

— Сказал он, что ведаешь ты о нём! Просит о беседе.

— Да, знаю я его отца, Иванко Микулича. Зови его да скажи, чтобы несли сюда сбитня побольше, да снедного, горячего.

Разговор с нежданным гостем продолжался до самого утра, Кузьмин был поражён до глубины души информацией, услышанной от Никиты. Он-то думал, что парень приехал просить денег или вспоможения в получении хлебного местечка, а тут на тебе, такие перспективы вырисовываются. Это непременно следует обдумать всё крепко, ведь прямая торговля с Китаем — куш немалый, без сомнения. Однако ему предлагают стать тем, кто первым заведёт эту торговлю, откроет дверь в Китайское царство для русских людей. Купец знал, что прежние походы в Китай — а их было уже два — успехом не увенчались. Но надобность в мехах для Китая была велика, это бывший в Пекине Иван Петлин уяснил, поэтому дело выгодное, сомнения тут нет. Но срываться из обжитой Москвы, бросая всё? Нет, это не дело, да и нельзя оставлять торговлю. Кузьмин в итоге Никите не сказал ни да ни нет. Тут спешка не нужна, однако и отклонять предложение ангарского воеводы не стоит. Риск велик, но и барыши сулят быть велики.

— А ещё надобно выправить проездную грамотку мимо Мангазеи. — Микулич помнил, что пройти нескольким судам по волоку мимо острога будет невозможно, отец ему это доходчиво объяснил.

— Государь наш запрет свой наложил на сей ход, — удивился Кузьмин.

— Так то оттого, что иноземцы зверя ясачного там истребляют нещадно, — пожал плечами Никита, — особливо англицкие немцы. А нам зверя и не надо, токмо проходу.

И Микулич поведал купцу о караване, что отправится за Енисей ради сыскания серебряных руд, так нужных Отечеству, и его прибыли да для купеческого достатка. Кузьмин сразу оживился, но посетовал, что по такому делу царь обязательно приставит к походу и своих людишек.

— Для погляду, нешто серебро без оного оставят? — объяснил он.

Микулич, подумав, решил, что раз этого не избежать, то придётся с соглядатаями смириться.

Савелий глянул на заснувшего в низком кресле Никиту, сколько ему годов? Под двадцать, поди, будет, как и его первенцу — Тимофею. Да и схожи они. Только Тимоша волосом темней да в плечах шире. Крепко задумался купец. Его внезапно осенило, он встал, с удовольствием потянулся, размял затёкшие от долгого сидения члены да за стол уселся. Подвинув бумаги, он стал рассчитывать примерную долю, кою он может отрядить на путешествия Тимофея — своего наследника, продолжателя отчего дела. Выходило, что потратить на эту безумную затею он может третью часть своего состояния — целых две тысячи рублей. Савелий потёр уставшие глаза, спрятал бумаги да вышел из своего кабинета, застав в горнице дремлющего служку.

— Гостя спать уложить в опочивальне, как проснётся, мне сообщить. До того меня не тревожить. Отдыхать буду.

— Отдохнул хорошо, Ринат? — улыбнулся полковник.

Троица — полковник Смирнов, Саляев и атаман казаков-ангарцев Кузьма Усольцев — сидели за столом во внутреннем дворике, образованном стенами двух изб. Кузьма морщил лоб, тщась понять разложенную на столе карту Прибайкалья, Саляев же с полковником сосредоточенно составляли маршрут, а также возможные пути отхода группы американцев.

— Да, нормально, Андрей Валентинович. Я с вами согласен, пока на Ангару рано. Сначала узнаем, что янки задумали, а чтобы предупредить их, можно и тунгусов на лодке отправить.

— Что за люди, откель они, эти янки? Не слыхал я о сём народе до этого, — заинтересовался казак.

— Это враги, Кузьма. Далёкие враги, они тоже прибыли из-за моря, как и мы. По-русски они не разумеют, — объяснил Саляев.

— По-каковски тогда они говорят?

— На английском. Слыхал что-нибудь о таком языке? — усмехнулся Смирнов.

— Аглицкие немцы, что ль? Слыхал, отчего же не слыхать, ещё великий государь Иоанн Васильевич с ними разговоры вёл. Торговлишку свою они имеют на Руси да в дела наши нос свой суют. Ещё в Смуту великую свой интерес они вели. Хотели весь поморский север загрести под свою руку, где ихние фактории стояли. До Костромы и Переславля дошли.

— Не помню о таком. — Смирнов переглянулся с Саляевым.

— Я тоже не слыхал, товарищ полковник, — пожал плечами Ринат.

— Да чтоб мне пусто было, клянусь, ей-ей! В Переславле до сих пор аглицкие корабельные пушки стоят, — раскраснелся Кузьма.

— Ну, тебе виднее, Кузьма Фролыч. После некоторой паузы Смирнов, обращаясь к Саляеву, сказал:

— Но смотри, обернуться надо за пару недель. Осенью опасно ходить по Байкалу на струге. И имей в виду: ветер, култук, дует мощно. Если на небе будут собираться тучи на юго-западе, то шуруйте к берегу, не рискуйте.

— Ясно, Андрей Валентинович.

— Кузьма, а как твои казачки? Не ропщут, не болтают лишнего? — Полковник взглянул на атамана.

— Всё хорошо, полковник. Люди спокойны. Благодарны вам, что приняли их, оставленных на погибель в диком месте.