Дама отпустила Джейка, которого удерживала подмышки и за ремень бриджей. Поправила изогнутые поля траурной шляпы, которую, вероятно, унесло бы ко всем чертям, если бы не широкая вуаль, повязанная поверх и скрывающая большую часть лица. Джейк застегнул воротник рубашки и одернул пиджак. Дюк хлопнул глазами, сообразив, что его кепи унесло ветром еще в самом начале, а фуражка компаньона несколько секунд назад полетела под колеса поезда.

– Господи, – непослушными губами пробормотал он.

– Однако, мальчики, – голос дамы звучал невозмутимо, – ваш абордаж мог кончиться очень неудачно.

С этими словами решительная пассажирка бросила беглый взгляд на саквояж, открыла дверь и прошествовала в вагон. Компаньоны остались на площадке.

Через мгновение дверь распахнулась снова.

– Послушайте, господа, вам что, нужно особое приглашение? – поинтересовалась дама.

– Но у нас нет билетов! – глупо возразил Дюк.

– Нет? Подумать только!

В ее голосе отчетливо звучала насмешка. Джентльмены похлопали глазами.

– Там же кондуктор.

Голос Джейка звучал робко.

Дама оправила кружевные оборки траурной перчатки.

– Именно, молодой человек! – язвительно отозвалась она. – Поэтому я посоветую вам не привлекать внимания персонала, заставляя даму вести себя эксцентрично!

– Но... – попробовал открыть рот Дюк.

Ответом ему был приложенный к губам палец. Искатель приключений кивнул и заткнулся.

Дама опять открыла дверь тамбура.

– Так душно! – сказала она как бы себе самой. – Куда они только смотрят! Надо будет принять от головы.

Затем помассировала виски и, расправив юбки, грациозно пошла по красному ковру качающегося вагона. Компаньоны прижались к стене спиной и на цыпочках последовали за дамой. Та знай себе шла, покачивая бедрами, и вдруг остановилась перед закрытой дверью. Отпирая дверь, дама напевала себе под нос какую-то веселую ариетку на немецком. Голос ее был слегка высоковат, но звучал приятно. Искатели приключений прошмыгнули внутрь.

Это был салон-гостиная. С дубовым столом, украшенным вазой с розами, с мягкими креслами, диваном и большим зеркалом в дубовой раме. С полками, на которых размещалась посуда. С (и это в наших обстоятельствах очень важно, неправда ли?) дверью. До сих пор обоим джентльменам приходилось ездить только на обычных «пульманах», где пассажирские места отделялись от чужих глаз лишь занавесками, а о закрытых салонах не было и помину. Маллоу-старший рассказывал, что раньше «пульманы» возили пассажиров в закрытых купе, но потом оказалось, что происходит такое количество убийств, ограблений и прочих преступлений, что сочли за лучшее заменить двери на занавески. По счастью, вагон был не пульмановский, а вагнеровский, строители которого не испытывали пристрастия к открытым купе и поэтому считали вполне разумным предоставлять пассажирам места в закрытых отделениях.

Впустив гостей, дама повернула ключ. Грохот, ветер, дым паровоза сменился тишиной. Уютно постукивали колеса.

– Вы здесь... одна? – удивился Дюк.

– Я предпочитаю одиночество, – отозвалась дама, стоя перед зеркалом и поправляя оборки на груди.

Ее черный короткий жакет, обшитый по краям кружевом, сидел прекрасно. Закончив это занятие, она открыла крышку золотых часиков на шее, висевших на длинной тонкой цепочке, сказала: «гм!» и этот момент раздался стук в дверь. Дама повернулась.

– Джентльменам угодно поздороваться с проводником? – поинтересовалась она вполголоса. – Нет? Тогда чего же вы ждете? Марш под диван!

«Марш» под диван был совершен в одно мгновение: оба юркнули туда и затаились, как мышки (если уместно говорить о мышках такого размера, конечно).

– Да-да? – громко сказала миссис Фокс, и перед глазами двух джентльменов опустился дорожный плед в бежевую клетку.

Прошуршали юбки. Щелкнул замок.

– Все в порядке, мадам? – голос проводника звучал ой как подозрительно. – Я заметил, что вы вышли на заднюю площадку.

– Здесь так душно, что у меня разболелась голова! – голос миссис Фокс звучал тоже ничего себе: капризно, требовательно и содержал толику той звонкости, что намекает на более или менее явное желание закатить скандал.

– Прошу прощения, мадам, – откашлялся проводник, – выходить на площадку на ходу поезда не разрешается.

– Мне очень жаль, – сказала миссис Фокс уже гораздо более мягко. – Я этого не знала. Дверь была незаперта, и я решила поэтому, что могу выйти, подышать воздухом. У меня, действительно, очень болит голова.

– Гм, – только и сказал проводник. – Пожалуйста, больше так не делайте.

– Ни за что! – теперь голос миссис Фокс сделался еще и кокетливым.

Проводник откашлялся и послышался звук захлопнувшейся двери.

Компаньонам был виден только край траурных юбок и носки дамских ботинок – узкие, квадратные. Они переместились немного вправо и там остановились. Дама вполголоса напевала свою ариетку.

– Ну что же, молодые люди, полагаю, нам будет удобнее беседовать, если вы присядете.