За воротами их встретили фофановцы. Печь резко остановилась, проверяя тормоза.

— Брыня? — Крикнул Иван. — Ты готов?

Тот кивнул и хотел подойти, но Акулина вцепилась в него и заголосила.

— Что ж ты, меня, при пацанах-то позоришь? — Брыня попробовал оторвать ее от себя.

— Брынюшка! Касатик! — Акулина повисла на нем. — Возьми, хоть, меч со щитом.

— Цыц, говорю, дуреха. — Он виновато посмотрел на улыбающихся наездников печи. — Не на Балканы еду, а в стольный град.

— Отпусти его, Акулина. — Крикнул Никанор. — Мы не на войну едем, а на ярмарку. Он подарков вам привезет.

— Ага? — Всхлипнула Акулина. — Видела я эту Москву, по ящику. Небось, на Тверскую едете? Мне подарки с Тверской не нужны. Я вас мужиков знаю! — Погрозила она пальцем. — У вас одно на уме!

— А что у нас на уме? — Спросил Диоген.

— Шурши ля фам! Вот что!

— Нишкни, Акулина. — Филька натянул шапку на уши. — Они на государеву службу едуть.

— А ты, откуда знаешь? — Взвилась Акулина. — Под Берию косишь?

— А мне водитель сказал. — Не унимался Филька.

— Когда?

— А когда мы с ним, мухоморовки выпили. Во!

— Ха! Мухоморовки! Значит, композитор напел.

— Сама, ты, композитор. Он в пиджаке был, в галстуке, с сигаретой, а на голове… — Филька запнулся.

— Чо, на голове-то?

— Парик с буклями. — Растерянно вымолвил Филька.

— А в руках скрипка. — Засмеялся поп.

— Фигушки! — Филька повернулся к попу. — В каждой руке по соленому огурцу. Во!

— А ну, тебя! — Махнула рукой Акулина и обняла, на сколько хватило рук, Брыню. — Брынюшка! Возвращайся скорей!

— Да мы быстро. — Брыня погладил ее по голове. — Одна нога тут, а другая здесь.

Он отцепился от Акулины и забрался на печь. Иван хлопнул ладонью по трубе, давая сигнал трогать. Печь поехала, постепенно набирая скорость. Деревенские замахали, на прощание, руками. Когда они скрылись за поворотом, Брыня сказал Никанору, разглядывая, парящую в небе, одинокую птицу.

— Вот ты говоришь, мол, щит и меч.

— Я говорю? — Изумился Никанор.

— Ну, ты говоришь, мол, оружие.

— Да, это твоя Аку… — Хотел возразить Никанор, но, обнаружив перед своим носом здоровенный кулачище, пошел на попятную. — Ну, может, и говорил чего. Всего не упомнишь. Утро было нервное.

— Вот я и говорю, что ты говоришь.

— Говорит, говорит. — Поддакнул Иван, играющий в карты с Диогеном, который ехидно захихикал.

— Ну, говорю, говорю! — Сдался Никанор.

— А знаешь ли ты, друг Никанор, что самое идеальное оружие, это человек? — Назидательно произнес Брыня, следя за полетом птички.

— Откуда мне знать, если я все говорю и говорю. — Обиделся Никанор.

— Болтать меньше надо, тогда много чего узнаешь. — Высказался Диоген.

— Еще Александр Васильевич говорил, — продолжал Брыня, — Что русский солдат, страшнее любого оружия, особливо, когда идет врукопашную. Ну-ка, дай-ка!

— Чего?

— Ну, фрукт какой-нибудь, что ли.

Никанор достал чугунок. Картежники перестали играть и подобрались поближе. Домовой вынул из чугунка абрикос, посмотрел на широкую спину Брыни, подмигнул картежникам и постучал в маячившую, перед ним, спину.

— На!

Брыня развернулся и глянул на абрикос. Никанор, Иван и Диоген, захохотали. Брыня взял абрикос и отправил его в рот.

— Вот так, русский солдат, громит своих врагов! — Прокомментировал Никанор и они снова засмеялись.

— Эх, вы, салажня! — Брыня вынул изо рта косточку. — Вон ту птичку видите? — Он кивнул головой.

— А тут только эта птичка и есть. — Сказал Диоген.

— Значит видите. — Обрадовался Брыня. — Знакомая птичка. В долину, за Вольфовичем, хотела прошмыгнуть. Но не смогла. Не нравится мне эта птичка.

— Значит, себе на уме, птичка. — Посерьезнел Иван. — Следить приставлена.

— Вот я и говорю. — Брыня, на ладони, подкинул и поймал косточку. — А на фига нам, птичка-шпион. — Он сжал косточку двумя пальцами, направив на парящую птицу. Что-то свистнуло, и птица разлетелась на пух и перья. — Вот так вот, Никанор. А ты говоришь!

Брыня проследил за перьями и повернулся к друзьям. Они смотрели на него, широко раскрыв глаза и, разинув рты.

— Да ладно, чего вы? — Застеснялся он.

— Слушаю!

— Докладывает «Сокол». Из долины в Москву выехали четверо. Хозяин! Вы не поверите, но они едут на печке.

— На какой печке? — Хозяин действительно не поверил. — Ты пьян?

— Никак нет, хозяин. Даже кваса не пил. Печка, у них, русская. Я такие на картинках в сказке видел.

— Что за бред?

— Сказка "По щучьему велению".