По дороге к печи, им попадались, сладко спящие, охранники и бывшие праздношатающиеся, населявшие особняк. Никанор решил проверить и задел одного ногой, тот только шире улыбнулся и что-то пробормотал.

Больше всех, если делать выбор из Бояна, Диогена и печи, возвращению друзей обрадовался Диоген. Он бросился к ним обниматься, словно они вернулись из лагерных застенок. На удивленный взгляд Никанора, Диоген ответил вопросом:

— В вас, там, не сильно стреляли?

— Нас там накормили и напоили. — Ответил Брыня за домового.

Диоген поскучнел и потрогал свой урчащий живот. Домовой сжалился над другом и вынул из правого кармана здоровенный окорок и баранку копченой колбасы.

— На. — Сказал он. — Замори червячка и Бояна.

Диоген расцвел как плетистая роза. Иван захлопал в ладоши, призывая всех не мешкая к посадке на транспорт. Друзья лихо закинули на печь Диогена, не выпускавшего из рук окорок с колбасой, и быстро, но без толчеи, запрыгнули сами.

— В Москву! — Скомандовал Никанор, слегка стукнув по трубе.

Печь, как застоявшийся конь, рванула в точку назначения, оставив на память о себе, спящему району, огромное облако пыли.

До Москвы доехали на много быстрее, чем ехали из Москвы на «Урале». Печь мчалась во всю прыть, объезжая пробки и посты ДПС. Приключений удалось избежать, если не считать двух укатанных лежачих полицейских. В столицу въехали с ветерком и, практически сразу, столкнулись с удивительным.

Нет! Что бы там ни говорили, а Москва была и будет самым удивительным городом мира.

По улицам шагали строгие костюмы с галстуками. На встречу им, двигались оранжевые жилеты в касках.

У вытяжек шикарных ресторанов, толпились бедные студенты, щекоча свое обоняние и с наслаждением поедая нарезной батон на троих.

Рядом с банкоматами, кучковались подвижные личности с электрошокерами, ожидая очередного любителя острых ощущений.

Импортные машины, с криками: "Ну, ты попал, мужик!", подрезали отечественные «Жигули».

Лицо кавказской национальности, стоя у закрытого багажника своего автомобиля, играет с гаишником в "Поле чудес". Его южный темперамент столкнулся с северным хладнокровием.

По тротуару, четверо хулиганов, гнались за мужчиной, который не курит. На встречу им, четыре милиционера, гнались за парнем, который закурил в общественном месте.

А вот и футбольные фанаты, зажатые со всех сторон пластиковыми щитами и дубинками, молча, до боли, обсуждают эпизоды, только что закончившейся игры.

Кошки, собаки и дети, сидят в одной песочнице. В скверах и парках уединяются влюбленные и маньяки. В подвалах и на чердаках орудуют бомжи. На школьных дворах тусуются алкаши. Ужасно ненавязчивая реклама, предлагает посетить, посмотреть, попробовать, насладиться, утолить и отдохнуть.

— А я вот, никак не пойму? — Брыне, явно, понравилось копировать «Мыслителя».

— А что тут непонятного? — Удивился Никанор. — Приезжаем на телестудию и по почкам этого оператора. Как его?

— Барсова. — Подсказал Семен.

— Да я не о том. — Перебил их Брыня. — Я вот, никак не пойму, почему платные туалеты, охраняются лучше, чем музеи?

— Потому что у них доходы выше. — Пояснил Иван. — Ну, все. Хватит болтать. Мы уже приехали.

Друзья осмотрелись. Печь остановилась на площади, приличных размеров, указывая топкой на центральный вход стеклобетонного здания. Вокруг здания стояли, в один ряд, разномастные машины. Их охраняли крепкие ребята, одетые в черную форменную одежду. По площади прогуливались несколько парочек и одиночек. Обстановка была более, чем спокойная.

— Муравейник расслабился. — Сделал вывод Брыня, разглядев окрестности телецентра.

— Ничего! — Никанор спрыгнул с печи. — Напряг подкрался незаметно.

— Вы там не очень-то. — Предостерег Иван. — Постарайтесь без жертв.

— Обижаешь, Вань! — Сидор подтолкнул Семена и следом за ним спрыгнул сам. — Мы мухи никогда не обидим.

— Да, Вань. — Никанор поддержал брата. — Мы просто поспрошаем, где найти Барсова, и все. Вот Брыня, это действительно слабое звено. Он на стреме стоит. А ну, как не выдержит, да по ушам хлопать начнет? Вот тут-то, жертвы и посыпятся.

— Это, смотря, как напирать станут. — Предостерег витязь.

— А я и говорю, что напора еще нет, а у тебя, уже, руки чешутся. — Хмыкнул домовой.

— Это правда? — Иван строго посмотрел на Брыню.

— Ты про что? — Не понял тот.

— Про чесотку.

— Ну, чешутся. — Брыня посмотрел на свои руки. — Но маленько-маленько.

— Может у Экономиста водка была не свежая. — Заступился за Брыню Диоген.

Иван немного подумал и, к удивлению всех, согласился:

— Мне она тоже показалась паленой. Но все равно. Если нельзя обойтись, то бей аккуратно. — Он погрозил пальцем.