Часа через три я едва не пролетела мимо придорожной харчевни, около которой стояло несколько машин. В их числе была и Рузаннина «Тойота». Я поставила свой «Мини Купер» в нескольких метрах от нее и принялась наблюдать.

Рузанна не заставила себя долго ждать. Вскоре она появилась из дверей забегаловки и медленно подошла к своей машине. Видно, покушала она плотненько. И вообще, судя по ее фигуре, дамочка любила поесть. Рузанна покопалась в багажнике, потом медленно, словно нехотя села за руль и тронулась. На этот раз она уже так не гнала, очевидно, сказывалась ее послеобеденная истома.

В Коломну мы приехали ближе к вечеру. Рузанна поставила свою машину в том самом дворе, где жила ее мать. Мне пришлось остановиться в соседнем, чтобы не попасться ей на глаза. К сожалению, у меня не было с собой ничего, что могло бы кардинально изменить свою внешность. Парики и прочая атрибутика остались дома, я ведь не предполагала такого вояжа! Да, но ведь это не так уж страшно. В моем натуральном виде лицезреть меня не посчастливилось ни Рузанне, ни ее матери. Поэтому я смело направилась к подъезду, в котором жила Петухова-старшая.

Едва я вошла, как услышала перебранку матери с дочерью. На площадке третьего этажа слышимость вообще была, как по заказу, благодаря допотопной растресканной двери.

– Что ты мне голову морочишь, говори, где Ксюха! – кричала Рузанна.

– Она у подружек… задержалась…

– У каких подружек? Она ночевала сегодня?

– Да…

– Да?!

– Нет…

– Так да или нет?! Черт! Мама, говори, где моя дочь!

– Не знаю…

– Как не знаешь?! Ты что, сдурела? Ребенок пропал!

– Она не пропала…

– Где же она?

– А ты что на меня орешь?! Сама тут годами не показываешься, а теперь – нате вам, явилась, не запылилась! Ты знаешь, каково мне одной твоего подкидыша воспитывать? Кормить ее, одевать!.. Ты мне деньги когда в последний раз присылала?

– А что толку тебе их присылать, ты все равно все пропьешь со своими кобелями!

– Мои кобели – не твоя забота. У тебя свои есть! Думаешь, я не знаю?! С сопливым мальчишкой живешь, на него деньги тратишь, а родной матери… А родной доченьке, кровинушке…

Из-за двери послышались рыдания и причитания.

– Хватит комедию ломать! Мой любовник тебя не касается, я тебе достаточно денег высылаю. Могла бы и ремонт, между прочим, сделать, дом в порядок привести! А ты все пропиваешь! Свинья! – заорала Рузанна.

– Сама ты, доченька, свинья… Повесила на меня своего высерка, думаешь, мне хорошо на старости лет?..

– А кобелей в дом водить на старости лет – это нормально?! Я в милицию на тебя заявлю, ты мою дочь продала за сто долларов и пропила эти деньги! Тварь ты!

– Я продала?! Врешь, стерва!

– Я вру?! А это что? Читай, читай, маманя!

– Я это не писала! Это она, все она…

– Кто она?

– Из комитета! Она мне деньги дала. Но она Ксюху не забирала!

– Из какого комитета?! Ты что, пьяная была?

– Сама ты пьяная! Да я трезвее тебя! Она сказала: «Я из комитета»…

– Да из какого комитета, говори толком, дура пьяная!

– Да отвали ты от меня! Михалыч! Чего спрятался? Иди, выручай, меня дочь родная бьет…

– Я тебя бью? Ах, тебя бьют?! Тогда… На тебе! Получи!

– А-а-а!.. Больно! Что ты дерешься?!

– А ты… А… дура! Ты чем это меня?

– Получи, тварь!.. Дура?! Убью!.. Сама ты дура!..

– Алкашка!..

– Проститутка!.. Еще получи!.. Больно же… А-а-а… Убили-и-и…

Я стояла в полной растерянности и слушала этот «дикий концерт». Что у мамы с дочкой отношения далеко не родственные, я, в общем-то, догадывалась, но чтобы до такой степени!..

В это время из квартиры напротив вышла какая-то женщина с хозяйственной сумкой.

– Может, милицию вызвать? – предложила я, кивнув на петуховскую дверь.

– Да у нас такие развлечения – через день, по четным числам! Надоели уже. То мать собутыльников приведет, из-за стакана подерутся, то доченька непутевая раз в год приедет – и они разборки с матерью устраивают. Через час сами утихомирятся! – отмахнулась она и спокойно пошла вниз. А я еще какое-то время слушала брань и вопли разошедшихся женщин.

Вдруг дверь с треском открылась, и – я едва успела отскочить – на лестничную площадку из квартиры вывалился ком тел. Мелькали руки, ноги, летели клочья вырванных волос… Слышался треск рвущейся ткани, визг. Я быстро выскочила из подъезда. Да, Петуховым было не до меня, так они распетушились. Я оказалась во дворе вместе с собравшимися там бабушками и детьми. Минут через двадцать Рузанна выбралась из подъезда красная, как рак. Платье на ней было порвано в нескольких местах. Прическа превратилась в копну разворошенного сена, под одним ее глазом светился синяк, скула вся расцарапанная… Руки выше локтей тоже носили на себе следы недавней борьбы. Она села в свою машину, от души хлопнув дверью, и, круто развернувшись, выехала со двора.