Собрав волю в кулак, Висиния выпрямилась и облокотилась на низкий борт лодки.

— Да. А разумно ли вообще плыть у южного берега? Сколько там сейчас у Сциласа отрядов?

— Только несколько групп лазутчиков. Как дела обстоят на границе, я не знаю.

— Я смогу. Спасибо, госпожа Скилои.

С низким поклоном сцарка попрощалась с Висинией и отдала своим воинам приказ на чужом языке. Два солдата вытолкнули лодку из камыша, и вскоре она была подхвачена течением. Пока оба воина плыли к берегу, Висиния подняла руку в прощальном жесте. Затем группа постепенно уменьшилась и исчезла из поля зрения. И тут перед глазами вновь заплясали тени. Голубое небо стало темнеть. Потом оно и вовсе почернело, и путаница мыслей замерла. И только тихое журчание вечной Маги сопровождало влахаку в ее плавании.

И хотя ни сам лагерь, ни подготовка к военному походу на восток не были правильным местом и временем, все эти пустяки не могли удержать Флорес от того, чтобы подобающе оплакать Висинию. Масридские солдаты были обычными воинами, поэтому молодой девушке, только что повышенной до боярыни, было нетрудно раздобыть кружку крепкого темного шнапса, немного пахнущего травой и сильно отдающего свеклой. Медленно, но решительно Флорес опустошила кружку. Пока алкоголь, обжигая, наполнял тело благодатным теплом, Флорес думала о делах Висинии, о ее жизни, ее победах и поражениях, ее счастье и потерях. «Проклятье, но почему Висиния? И что теперь станет с моим братом? Я была горда тем, что являюсь частью такой семьи. А теперь — что останется от нашей линии? Я одна. Святые духи, я слишком жалкий остаток нашего гордого дома, чтобы продолжать его!»

Потом ее замутненный разум вернулся к тем, кто оставил ее. Стен, храбрый, иногда даже слишком, всегда заботился о благополучии близких. Ей казалось, что ее брат всегда был уверен в своем месте в этом мире и никогда не сомневался в борьбе влахаков. В отличие от Флорес, у которой война и смерть надолго отобрали волю, он боролся за возвышенную цель, а не за мешок с деньгами. Висиния тоже выросла на войне. Она тоже была храброй, всегда исполняла свой долг и во всем и всегда была опорой сестре. «Кроме того, что касалось Стена, — с улыбкой вспомнила Флорес. — Когда Ионна потребовала от нее выйти замуж за другого, она не подчинилась сестре». В своем роде Висиния была такой же решительной, как и Стен. Они оба никогда не ощущали тех противоречий, которые раздирали Флорес. Они помнили обо всех умерших, чтобы помочь живым. Они рисковали собственной жизнью, так как ставили свои цели выше.

Мысль о том, что она больше никогда не увидит Стена и Висинию, показалась вдруг Флорес такой нереальной, как будто они в любую секунду должны были зайти к ней в палатку и шутя потребовать и себе по кружке шнапса. Потом влахака снова осознала, что стала боярыней, и ирония всей этой ситуации вызвала у нее лишь горький смех. Она столько лет руками и ногами сопротивлялась участию в мятежном восстании! Потом, в конечном счете, ей пришлось принять это как неизбежность, как бы сильно она ни старалась. А теперь она единственная, кто остался из ее круга. Натиоле, ее друг еще с юношеских лет и первый учитель владения оружием, который всегда был рядом со Стеном, — мертв; убит во время отчаянного бегства из Теремии. Висиния, сестра воеводы, подруга, сестра по сердцу и компаньонка во стольких приключениях в Дезе, — мертва. Стен, ее брат, человек, ближе которого у Флорес никого не было и которого она часто гораздо лучше понимала, чем саму себя, — исчез и, скорее всего, ищет темные дорожки, чтобы последовать за Висинией. «Ты, подлец, оставил меня здесь одну и выбрал самый легкий путь! Ты всегда боролся, преодолевая все препятствия, даже когда они казались совсем непреодолимыми, и все это для того, чтобы сейчас, когда цель так близка, сдаться и отдать свою жизнь в глупой борьбе троллей…»

Флорес сделала еще один большой глоток, от огня которого у нее перехватило дыхание и на глазах выступили слезы. Прощание проходило не так, как она запланировала, из-за того, что рядом не было друзей и родственников, которые рассказали бы свои истории об умершей и поделились своими воспоминаниями. А так Флорес осталась наедине со своей печалью и потерями. И со своим гневом. Только брат мог довести ее до такого состояния своим упрямством и бескомпромиссностью, с которыми он всегда придерживался того пути, который считал правильным. «Я должна была остановить тебя. Когда я увидела, как сильно ты страдаешь, я не должна была отпускать тебя. Вместо этого я заняла твое место. Твои сапоги мне не подходят, братец, и смерть для тебя уже ничего не значит. Проклятье, какая же я дура!»

Однако сейчас Флорес уже ничего не могла изменить. Единственное, что она могла, — так это пойти по тому пути, который перед ней открылся. Совет Стена покинуть страну все еще звучал в ушах Флорес, но сейчас эта мысль казалась влахаке абсурдной. Она тоже боролась, она тоже несла ответственность. Ей казалось неправильным покинуть однажды избранный путь. Это было бы предательством, и по отношению к Стену тоже.

Снаружи солнце уже садилось за горы, и мир постепенно погружался в серые сумерки. Большие облака затянули почти весь небосвод, но дождя все не было, хотя земля высохла и хотела воды. Было слышно, как на склонах Соркат бушует гроза, однако, кроме небольшого похолодания, до земли уже ничего не доходило.

Небольшие чаши с огнем дарили теплый свет, освещая скромное имущество боярыни. Простая кровать, несколько меховых шкур на полу. Большой сундук и два табурета грубой работы. И только кожаные доспехи с металлическими бляшками и накидкой с гербом Дабрана, изготовленные для нее по повелению Ионны, соответствовали ее новому положению. Рядом с вешалкой для доспехов, которая представляла собой всего лишь деревянный крест, на несущих шестах палатки висело оружие Флорес. Старому и потертому поясу для оружия было уже много лет, но он хорошо выполнял свое назначение и был верным спутником Флорес не в одной опасной битве.

Флорес неуверенно поднялась и указала кружкой в сторону оружия.

— Чтоб вы и дальше служили мне верой и правдой, — с усмешкой сказала она.

Потом сделала большой глоток и тихо добавила:

— Мне это скоро понадобится.

Вновь поднеся кружку к губам, она с досадой обнаружила, что та уже пуст. И как раз в тот момент, когда она уже хотела отправиться за добавкой, у входа в ее палатку кто-то прокричал:

— Госпожа Флорес? Вы здесь?

— А где мне еще быть? — громко ответила она и заметила, как нечетко прозвучали ее слова.