Даже когда асфальт кончился (шоссе до магазина не дотянули, и оно завершалось дразнящим извилистым языком), чужая машина скорости не сбавила. Что ухабы, что магистраль – им всё едино.

Устройство поравнялось с баром. На секунду Георгию померещилось, будто глянцево-траурный борт стал на миг полупрозрачен – проглянули сквозь него шевелящиеся по-змеиному щупальца и студенистые осьминожьи глаза, равнодушно скользнувшие по убогому жестяному навесу, по двум приматам-самцам за белым пластиковым столиком, по возникшей в дверях самке, тоже вышедшей посмотреть на разумных существ…

Богатое воображение.

– Боевой треножник после ампутации, – язвительно выговорил Георгий, когда машина пришельцев скрылась за углом кирпичеобразного строения из белого кирпича.

– Берег смотреть поехали, – понимающе заметил Володька. – Конечно! У них-то у самих, говорят, земля – шлак, воздух – отрава… А тут рай земной…

– Знаешь, – признался Георгий. – Ну вот наведи они на нас лазеры с орбиты, прямо скажи: уматывайте, а то сожжём…

– Лазеры – это агрессия, – возразил Володька. – За лазеры на них вся Земля возбухнет. А так – мирное сотрудничество…

– М-да… – Георгий усмехнулся с горечью. – Стало быть, скорее Саймак, чем Уэллс…

Володька поглядел вопросительно.

– У Саймака тоже ведь войны миров не было, – со вздохом растолковал Георгий. – У него пришельцы, представляешь, втихаря Америку скупали. В розницу. Без шума и пыли…

– Похоже… – кивнул Володька.

– Да не совсем! В Штатах изволь с каждым американцем торговаться. У нас проще. Зачем тратиться на весь народ, когда можно взять и купить начальство… И ведь порядочными прикидываются, Володька! Дескать, людских законов не нарушаем… Конечно, чего им нарушать, если все законы под них теперь писаны!

– У нас – законы? – поразился тот. Тряхнул башкой, оглянулся. – Гал! Налей-ка ещё пивка…

Перезрелая хуторская красавица, которую, оказывается, звали Галой, кивнула и, забрав со стола стаканы, скрылась в дверях.

Совпадение, конечно, и всё же после появления чёрного механизма местность будто вымерла. Три пыльные сбегающиеся к магазину дороги опустели. Хотя, возможно, они и раньше были пусты, но тогда это как-то не бросалось в глаза.

Для продавщицы внезапное безлюдье означало краткую передышку, и, принеся жаждущим пива, глазастая Гала подсела к столику третьей.

– Слышали уже про «Княжну»?

– Неужто всплыла? – мрачно сострил Георгий.

Его не поняли.

– Ну, та, Стенькина… – вынужден был пояснить он. – «И за борт её бросает…» Говорят, перед концом света всплыть должна.

– Тьфу ты! – Гала досадливо махнула на шутника ладошкой. – Я про турбазу «Княжна».

Про турбазу Георгий кое-что слышал, вернее, не столько про саму турбазу, сколько про её владелицу, роскошную даму, и впрямь державшуюся по-княжески. За глаза её звали мадам Ягужинская. Именно так – в два слова. В делах она, по рассказам персонала, была непреклонна до беспощадности, а слабость имела всего одну: запала на отставного офицерика, не полностью реабилитированного после пребывания в горячей точке. Взяла в мужья и нянчилась с ним самозабвенно. Смазливенький, на девять лет моложе супруги, но, во-первых, со сдвигом, во-вторых, лютый бабник, в-третьих… Да там и в-третьих было, и в-четвёр–тых, и в-пятых…

Поступив на содержание, недолеченный защитник отечества воспринял это как заслуженную боевую награду и пустился во все тяжкие. Семейная жизнь странной пары складывалась, по слухам, увлекательно, с достоевщинкой, с битьём посуды, с обоюдными истериками, рыданиями, примирениями и прочим.

Мадам Ягужинскую Георгий лицезрел неоднократно, каждый раз поражаясь её невозмутимой величавости, а вот что касается супруга, то с этой легендарной личностью ему встретиться так пока и не довелось. Правда, в баре не раз указывали издали на каплевидную иномарку жемчужного оттенка, на которой доблестный бездельник носился по округе в поисках приключений.

– Так что с турбазой?

Гала легла тяжёлой грудью на пластиковый столик и, став ещё глазастее, прерывисто зашептала:

– Предложили продать… И за такую цену, что смех один…

– Кто?

– Ну кто… – Она вскинула кари очи, указав ими сквозь жестяную раскалённую крышу бара куда-то, надо полагать, в глубины космоса.

– Сами?!

– Не знаю, врать не стану. Да через людей, наверно, как всегда. Ну, мадам Ягужинская, конечно, наотрез. Начали грозить…

– Ей пригрозишь! – хмыкнул Володька.

– Она к прокурору, – взахлёб продолжала шептать красавица Гала. – А у прокурора в кабинете…

– Что-нибудь слизистое? – предположил Георгий.

– Не-эт… Ещё они тебе сами светиться будут! Тоже, наверно, их человек… Прокурор извинился, вышел. Будто по делу. А этот повернулся к ней и говорит: «Ну вы что? Ничего не понимаете, что ли? Продавайте за сколько сказано. А иначе даром уплывёт…»

– Ни черта себе! – процедил Георгий.

Володька разочарованно пошевелил бровями, такими же рыжеватыми и прокуренными, как и его татарские усы.