– Как же! Приходится, положение обязывает!..

– А я, чтобы время праздно не уходило и чтобы не даром ел я хлеб в гостях, займусь составлением чертежей для постройки нового особняка княгини. Надо и ее вкусам угодить и не остаться в разладе со временем. В зодчестве, как ныне замечается, есть крутой поворот от французов в сторону греческой классики. И особенно это приметил я под Москвой, на постройках новых усадеб.

Понадобилось очень немного дней Андрею Никифоровичу, чтобы проект с рисунками внутреннего оформления нового дома был готов окончательно. Наталья Петровна приняла проект без возражений. Но к строительству княжеского особняка в Городне было приступлено не сразу. Спустя три-четыре года после пребывания здесь Воронихина Голицына писала дочери и зятю в строгановское имение Марьино, куда они в то время переехали из Братцева:

«…Здание производит самый прекрасный эффект, какой только возможен. Ну, спасибо от меня Андре, ведь это он составил план…»

Воронихин составил не только план господского дома в стиле, близком к классицизму, он оставил княгине рисунки подражающих скульптуре орнаментов, рисунки для росписи плафонов с изображением античных фигур и арабесок. Да еще княгиня пожелала, чтобы он сделал чертеж бани, какие прежде были у греков; нарисовал бы въездные ворота, должные соответствовать главному зданию а также образец железной или чугунной решетки.

Воронихин все это выполнил.

В конце лета другим путем – через Марьино и Лугу – Андрей Никифорович вернулся в Петербург.

Классический стиль архитектуры упрочился в Петербурге в те годы, когда престиж Франции, охваченной революцией, упал в глазах русской аристократии. Архитектор Камерон, прибывший в невскую столицу, образованный теоретик зодчества и строитель, скоро приобрел признание в дворцовых кругах, стал любимцем Екатерины. Он был одним из зачинателей этого стиля, уходившего своими корнями в далекие века античной культуры. Камерон построил в России немного, но его влияние отразилось и на творчестве Воронихина. При жизни Екатерины к Царскосельскому дворцу, построенному Растрелли, Камерон сделал известные пристройки – агатовые комнаты в висячем саду для императрицы, баню с Камероновой галереей и отлогим спуском в сад к искусственному озеру. Там же по его проектам построены колоннада на высоком постаменте и лестницы к озеру. В Павловске Камерон строил дворец для наследника царицы Павла и его семьи.

Угождавший новым вкусам высочайших заказчиков, шотландец Камерон привлек к себе внимание петербургских зодчих и не в последнюю очередь удачно начинающего Андрея Воронихина. К этому времени относится и воронихинский проект дачи Строганова на Черной речке, при впадении ее в Большую Невку. Желание ли самого графа или влияние нового зодчего, а всего скорей и то и другое подсказало Воронихину при составлении проекта дачи едва уловимые внешние черты Камероновой галереи. Но это было только внешнее, кажущееся сходство. При внимательном рассмотрении и сопоставлении этих зданий общие черты их как бы исчезали. Это была первая самостоятельная работа зодчего Воронихина, от проекта до звершения строительства. Дом княгини Голицыной в Городне по чертежу Воронихина строился без его надсмотра.

Граф Строганов, желавший провести остаток дней в уютной обстановке, в тишине загородной дачи, следил за составлением чертежей, не нарушая своим вмешательством творческого замысла зодчего. Одновременно, работая над проектом, Воронихин был озабочен составлением плана и устройством сада на обширном участке в районе дачи. Когда все было Воронихиным на бумаге расчерчено, графом облюбовано и утверждено, сразу же на строительстве дачи и сада появились сотни вологодских землекопов и строителей из отдаленных северных волостей, где не было помещиков и крепостного права, где люди поселились с незапамятных времен на «черносошной» государевой земле и откуда они могли свободно уходить на тяжелые земляные и другие работы в город. Они-то и начали по проекту Воронихина копать в саду пруды, проточные канавы, укреплять и поднимать берега Невки и Черной речки, чтобы место для дачного дома было краше, нежели оно досталось графу при покупке участка на этой заброшенной Мандуровой мызе.

К удивлению Воронихина, подрядчиком у землекопов оказался не северный вольный крестьянин, а крепостной дельный мужик из строгановской вотчины, который и набирал «вольную рабочую силу» из приходящих в Питер сезонников по цене гораздо более выгодной, чем запрашивали дворяне при сдаче внаем своих крепостных. Подрядчик и десятники сначала осмотрели место, назначенное для выемки земли под фундаменты, и решили расспросить Воронихина о проекте дачи, посоветоваться с ним, прежде чем начать вынимать землю под каменный фундамент. Зодчий удивился мужицкой любознательности, хотел им возразить, но решил, быть может любопытства ради, выслушать их – как-никак у этих людей имеется опыт и глаз наметан на земляных работах.

– Так вас интересует проект дачи?

– Да, барин, надо бы посмотреть, что-то вы нам большую задачу задали: и рыть глубоконько – и булыжнику понадобится многонько, как бы вам не было лишнего расхода. Давайте вместе на план поглядим?..

– Разве я против? Давайте посмотрим, – согласился Воронихин, – только условимся: не называйте меня барином.

– А как же прикажете?

– Андреем Никифоровичем, согласно записи при крещении. Я хоть и зодчий, но из простых.

– Ну, ваше счастье, что выучились. С циркулем да линейкой полегче работать, не то что лопатой да тачкой… А ведь и наше дело сноровки и головы требует.

Воронихин развернул перед ними свои чертежи, план дачи с фасадов, в разрезе, схему первого, каменного этажа и второго – деревянного, расстановку ионических колонн, опирающихся на цоколь первого этажа и поддерживающих крышу и купол дачи, объяснил, каким должен быть спуск к Большой Невке. Все показал как есть и с интересом смотрел на мужиков, внимательно, прищуренными глазами разглядывавших, казалось бы, совсем не понятные им расчерченные листы.

Бывшая дача графа Строганова (Архитектор А. Н. Воронихин).