– И то не худо! – решали между собой мужики, – в деревне сидя и того не добудешь…

С запасом ржаных сухарей, сушеной рыбы; в домотканых подобиях одежды, армяках, в овчинных полушубках шли ватагами с северодвинских и сухонских берегов мужики в столицу на заработки, шли торопились, пока держались морозные мартовские утренники и не мешали на путях-дорогах весенние разливы. И только когда подходили к Волхову, вроде бы начиналась настоящая весна.

Волхов шумел, пенился.

Посредине реки, над глубокими местами, косматились быстрые островерхие волны, а на залитых берегах торчали из воды вершинки кустарника и плескались на отмелях отяжелевшие от икры матерые щуки.

Волховские рыбаки-лодочники переправляли на левый берег подошедших, уставших от пешего пути вологодских и архангелогородских сезонников. Теперь недалеко им оставалось до Питера.

В столице, в первую очередь, ночлег с отдыхом, баня, затем серьезный разговор с подрядчиком – комиссионером купцом Самсоном Сухановым. И не просто разговор, не только вера на слово, а совместная выработка настоящего договора и подписание его.

Прячась от холодного дождя, собрались сезонники в пустом бараке, где когда-то шлифовались колонны, поставленные внутри собора.

На сборище явился сам подрядчик Суханов, с ним экзекутор, стряпчий-делопроизводитель, сочинитель бумаг. Для острастки и вящего порядка был еще приглашен чиновный представитель из Управы благочиния. Все четверо торжественно разместились за широким верстаком, покрытым для приличия холстиной.

Мужики и парни и еще не достигшие совершенного рабочего возраста подростки сидели на тесинах, обрубках балок, на обломках гранитных глыб – кто где и как мог примоститься.

Стряпчий положил перед собой и разгладил лист серой шероховатой бумаги, развернул тряпицу и достал исправное, остро очинённое гусиное перо, отвинтил крышку от карманной медной чернильницы и поставил ее посреди верстака, авось понадобится не ему одному, во и господину экзекутору Епанчину и члену Управы благочиния. Сверху на листе крупно, правильным почерком дошлого канцеляриста стряпчий вывел: «Договор подрядчика и комиссионера гильдии купца Самсона Суханова с вологодскими и архангелогородскими губерний мужиками-рабочими на предмет подряда работ на все нынешнее лето…»

Суханов встал с места и голосом повелительным заговорил:

– Так вот что, мужички-земляки, вам скажу: перво-наперво, господин Епанчин, наш чиновный человек-экзекутор, произведет всем вам перекличку. Супротив каждой фамилии поставит знак присутствия каждого из вас и отберет от всех паспорта на все время исполнения договора. Он будет называть поименно и пофамильно, а вы откликайтесь и сюда к нему кладите паспорта. Начинайте, Епанчин, действуйте!..

Экзекутор достал из сумки список, разграфленный на тридцать апрельских дней, очки – на нос, карандаш – в руки и начал перекличку:

– Алексашка Петухов Черепанин!

– Здеся, куды пашпорт класть?

– Мишка Сизов!..

– Туточки как есть…

– Паспорта все кладите в одну кучу на сохранение и как ручательство… Следующий Володька Брязгин Крошечный… Подходи… У Суханова всем крошечным и великанам работки хватит. Казанская богоматерь достроена, скоро за Исаакия примемся.

– А у меня нету пашпорта, я не в годах, я пришел с тятькой.

– Не знаю, не знаю… Как вот господин подрядчик распорядится, – замешкался экзекутор.

– Отец здесь? – спросил Суханов.

– Здесь, – ответил мужик крайне малого роста, конопатый. – Христом богом прошу взять малого в работу. На подноску чего, на разные побегушки или в кузнице меха раздувать, да и топоришко из рук не вывалится.

– Сделай отметинку, – кивнул Самсон экзекутору, – пусть к труду привыкает. За треть цены сойдет…

Когда все четыреста человек были отмечены в списке и паспорта отобраны и сложены экзекутором в сумку, Самсон Суханов, посовещавшись с членом Управы благочиния, начал было соображать о пунктах договора, чтобы диктовать их стряпчему в запись, а рабочему люду на полное согласие и подписание.

В это время в барак вошел архитектор Воронихин, снял шляпу и, к присутствующим обратясь, поздоровался:

– Здравствуйте, добрые люди! Мир да лад вашей беседе…

– Встать! Шапки долой! – словно скомандовал Суханов. – К нам пожаловал сам архитектор профессор-академик господин Воронихин. Добро пожаловать, Андрей Никифорович, садитесь с нами, послушайте. Подряд по всей законной форме проводим…

– Сидите, мужички, сидите. А ты, Самсон, продолжай свое дело, да земляков-то не обижай, не будь прижимистым.

– Я по-божески, Андрей Никифорович, на законных комиссионных орудую. Больше других подрядчиков себе не беру, – сказал Суханов и почувствовал стыдливость перед архитектором, и стало ему неудобно оглашать заранее продуманные пункты договора. «Вот не в добрый час пришел, – подумал Суханов. – При нем, действительно, в договоре лишнего не укажешь, не постесняется при мужиках меня одернуть».

Пользуясь минутной заминкой, Воронихин спросил мужиков, где бы они желали работать – на каменоломнях или на строительстве. Поднялся старый, но еще с виду крепкий, здоровый закоперщик и ответил ему за всех: