— Что нам теперь делать?

— С чем?

Недовольно фыркнув, Либби подошла к камину.

— Мне придется что-то им сказать, и вряд ли их обрадует, что ты упал с неба… из двадцать третьего века.

— Да. Мне тоже так кажется.

— Но я никогда не обманываю родителей. — Расстроенная Либби пнула обгорелое полено. — Не могу.

Кэл подошел к ней и пальцем приподнял подбородок.

— Если ты кое о чем умолчишь, по-моему, это не обман.

— О чем умолчать? О том, например, что ты прилетел сюда на звездолете?

— Ну да.

Либби закрыла глаза. Наверное, это забавно. Может, она и посмеется над этим через пять или десять лет.

— Хорнблауэр, положение и так достаточно неловкое, без того, что ты из другого… времени.

— Почему неловкое?

Либби постаралась объяснить:

— Они мои родители, здесь их дом, а мы с тобой…

— Любовники, — закончил он.

— Ты не мог бы говорить потише?

Кэл ласково положил руки ей на плечи и принялся массировать их.

— Либби, они, наверное, уже сами обо всем догадались, когда я спутал твою маму с тобой.

— А это вообще…

— Сзади она — вылитая ты.

— Возможно. И все-таки…

— Согласен, мы с твоими родителями познакомились, так сказать, не самым традиционным способом, но мне кажется, что из нас четверых больше всех удивился я.

Либби не удержалась от улыбки.

— Да уж, наверное.

— Не наверное, а точно. Поэтому я считаю, что нам нужно переходить к следующему номеру программы.

— К какому еще номеру?

— К обеду.

— Ох, Хорнблауэр… — Либби вздохнула. Какая жалость, ведь способность ценить самые простые радости жизни нравится ей в нем едва ли не больше всего. — Как бы тебе объяснить… Положение довольно щекотливое. И что же нам делать? — Она выждала долю секунды. — Если ты спросишь «с чем?», я тебя побью.

— Какая ты суровая! Давай перейдем к действиям.

Либби даже не думала возражать, когда Кэл поцеловал ее. Все продолжается, как во сне, твердила она себе. Наверное, во сне к ней придут и ответы на все вопросы.

Сзади послышался громкий, раздраженный кашель. Отпрянув от Кэла, Либби оглянулась на отца.

— Ох…

— Мама зовет всех за стол, — объявил Уильям и вернулся на кухню.

— По-моему, он все лучше относится ко мне, — задумчиво проговорил Кэл.

Уильям окинул жену хмурым взглядом.

— Каков нахал! То и дело хватает моих женщин.

— Твоих женщин! — Каролина громко расхохоталась. — Уилл, прекрати! — Она тряхнула головой, и серьги в ухе заплясали. — Кстати, руки у него очень даже ничего.

— Напрашиваешься на неприятности? — Уильям притянул жену к себе.

— Как всегда. — Каролина пылко поцеловала его и только потом повернулась к двери. — Садитесь за стол! — позвала она, наградив Кэла лучезарной улыбкой. — Салат уже готов.

Она поставила четыре миски на коврики, сплетенные ею собственноручно. В центре стола красовался салат, смешанный из овощей и разной пряной зелени. Пикантную нотку добавляли зеленый банан и крутоны из цельного зерна. Рядом стояла заправка на основе йогурта. Либби тихо вздохнула. Она-то собиралась приготовить им с Кэлом сандвичи с беконом и салатом.

— Итак, Кэл… — Каролина протянула приятелю дочери миску. — Вы тоже антрополог?

— Нет, я пилот, — сказал Кэл, а Либби добавила:

— Дальнобойщик.

Кэл невозмутимо положил себе салат.

— Перевожу грузы, — объяснил он, радуясь, что выполняет желание Либби и не слишком отклоняется от правды. — В основном совершаю грузовые рейсы. Либби считает, что поэтому меня можно назвать воздушным дальнобойщиком.

— Вы, значит, летчик? — Уильям забарабанил длинными пальцами по столешнице.

— Да. С детства мечтал летать.

— Должно быть, это интересно. — Каролина подалась вперед. — Санбим, наша вторая дочь, тоже ходит на летные курсы. Возможно, вы дадите ей какие-то полезные советы.

— Санни всегда чему-то учится. — В голосе Либби слышались и удивление, и нежность. Она передала салат матери. — И ей все отлично удается. Она прыгала с парашютом, вот и решила, что для нее естественно будет научиться летать самой.

— А что, вполне разумно. — Кэл посмотрел на Каролину. Он сидит рядом с самой Каролиной Стоун! Гениальной художницей двадцатого века. Это все равно что обедать за одним столом с Винсентом Ван-Гогом или Вольтером. — Очень вкусный салат, миссис Стоун.