Как чудесно, что такие красивые женщины являются рабынями! Я очень завидовал здешним мужчинам.

— Ты бы предпочел, чтобы меня заклеймили? — Дарлин сердилась, задавая вопрос.

— Нет, — повторил я, — конечно нет.

Но какой мужчина не предпочел бы, чтобы красивая женщина носила клеймо? Я заметил, что в этот раз Дарлин не назвала себя по имени. Было впечатление, что она сознательно удержалась от этого.

Она сердито смотрела на меня.

— Я просто удивлен, — смущенно оправдывался я. — Все девушки-рабыни, которых я встречал до этого, имели клеймо.

— Ну а у меня его нет, — сказала Дарлин.

— Я уже заметил это, — ответил я.

— Ты разговариваешь со мной как горианский дикарь? — Она пыталась своими маленькими руками натянуть ткань на бедра.

— Нет, — быстро отреагировал я. — Я не имел намерения оскорбить твои чувства. Мне очень жаль.

— Возможно, у меня клеймо слева внизу живота, — проговорила она. — Так иногда делается. Хотел бы взглянуть?

— Нет, конечно нет, — уверил ее я.

Злобно она разорвала та-тееру и раздвинула ткань.

— Там есть отметка? — спросила она.

— Нет! Нет! — воскликнул я.

Мне хотелось схватить ее, запустить руку в дыру на ее одежде и, приподняв, сильно прижать Дарлин спиной к стене, заставить ее заплакать, потом поставить на ноги и изнасиловать как рабыню.

— Пожалуйста, прости меня, — сказал я. — Мне очень жаль.

— Я прощаю тебя. Мне не следовало злиться, — Дарлин взглянула на меня, — можешь ли ты простить меня, Джейсон?

— Да не за что прощать, — сказал я.

— Все это потому, что я чувствительна, — оправдывалась она, — потому что моя красота так откровенно выставлена напоказ перед хозяевами.

— Я понимаю, — ответил я. — Ты действительно красива.

— Спасибо, Джейсон, ты очень добр.

— Ты красива, вполне красива, — уверил ее я.

— Я полагаю, это нетрудно установить, когда на мне одежда горианской рабыни, — заметила Дарлин.

— Да, это нетрудно, — улыбнулся я.

— Какие они дикари, одевают нас для своего удовольствия!

— По крайней мере, — заметил я, — тебе разрешают носить одежду.

— Да, — улыбнулась она.

В действительности часто в жилищах для рабов и в домах работорговцев женщины содержатся нагими, на них только ошейник. Это производит экономию в отношении стирки туник, а также считается хорошим дисциплинарным воздействием на девушек. Они усваивают, что даже набедренная повязка не дается просто так, ее тоже надо заслужить. Еще следует заметить, некоторые хозяева обычно содержат девушек нагими в собственных покоях. В большинстве случаев, однако, позволяют девушкам какую-то одежду, обычно короткую, без рукавов, сшитую из одного куска, — так называемую тунику для рабов. Это позволяет хозяину держать себя в руках. Кроме того, велико удовольствие щелчком пальцев заставить девушку снять тунику или разорвать ее на ней по своему капризу.

— В та-теере, — с горечью сказала она, — иногда чувствуешь себя более раздетой, чем когда раздета в действительности.

— Я это понимаю, — мягко сказал я.

Она промолчала.

Я продолжил:

— И все-таки в тунике ты чувствуешь себя более комфортно, чем просто в ошейнике.

— Правда, — Дарлин улыбнулась, — немного лучше, чем просто в ошейнике.

Я снова испытал зависть к горианским дикарям.

— Я не заклеймена, — пояснила она, — потому что мои хозяева думали, что клеймо может испортить мою красоту.

Я был не готов спорить об этом, но удивился. Судя по тому, что я видел, клеймо делало женщину в сотни раз более красивой и возбуждающей. Оно подчеркивало прелесть той, на чьей плоти было выжжено.

— Мне не нужен пиджак, — сказал я.

— Пожалуйста, Джейсон, ради меня, — взмолилась Дарлин.

Она была удивительно хороша в эту минуту!

— Ну ладно, — согласился я и надел пиджак.

— Теперь пальто.

— Но уж пальто мне точно не нужно, — возразил я.

— О, пожалуйста, пожалуйста, Джейсон! — умоляюще воскликнула она.

Я надел и пальто.

— Ты чудесно выглядишь, — сказала Дарлин. — Как давно я не видела красивого мужчину из моего мира, да еще шикарно одетого.

— Я чувствую себя дураком, — заявил я. — Земная одежда нелепа в этом мире. К тому же она кажется неуклюжей и неуместной, грубой и дикарской в сравнении с линиями и простотой горианских нарядов.

— Нет-нет, — уверила Дарлин. — Она превосходна!

— Ну, если тебе нравится…

— Ты был так добр! Какие прекрасные воспоминания ты разбудил во мне!

— Не стоит благодарности, — сказал я. На самом деле это был, конечно, пустяк, но Дарлин казалась чрезвычайно благодарной. Вероятно, земная одежда много значила для нее.

— Может быть, теперь ты покажешь мне выход, чтобы я попытался убежать отсюда?

— Поторопись, — проговорила девушка, проскользнув впереди меня к приоткрытой двери камеры.

— Осторожнее, — предупредил я. — В зале могут быть стражники.

— Нет, — возразила Дарлин. — Время для обхода еще не пришло, но скоро наступит. Мы должны поторопиться.