Старая леди, не обращая внимания на наш перегляд, положила на колени изуродованные ревматизмом руки и с достоинством выпрямилась.

— У меня есть маленькая просьба к вашему лэрдству, — начала она. — Не возьмете ли…

— Бабушка Макнаб, — перебил ее Джейми, сделав полшага вперед, — я сделаю для вас все, что хотите, только отдайте мне рубашку, пока я не распался на части от холода.

По вечерам, после ужина, мы обычно сидели в гостиной с Дженни и Айеном, разговаривали о том о сем или слушали рассказы Дженни. Однако нынешним вечером настал и мой черед: я увлекла Дженни и Айена повествованием о мистрисс Макнаб и красных мундирах.

— Сам Господь Бог знает, что мальчишек следует лупцевать, иначе даже Он не отвратит их от дьявола, — повторила я слова бабушки Макнаб, стараясь передать и ее интонацию, и от хохота едва дом не рухнул.

Дженни вытерла выступившие от смеха слезы.

— Господи, как похоже! Она-то это знает не хуже Бога. Сколько у нее сыновей, Айен? Восемь?

— Да, так оно и есть, — подтвердил Айен. — Я даже не помню, как их всех зовут. Когда мы с Джейми были помоложе, с нами вместе на охоту, на рыбалку или просто купаться непременно увязывалась парочка Макнабов.

— Вы росли вместе? — спросила я.

Джейми и Айен обменялись улыбками соучастников.

— Да уж, мы были очень близко знакомы, — смеясь, сказал Джейми. — Отец Айена был управляющим Лаллиброхом, вот как теперь сам Айен. Во времена моей безрассудной юности мне частенько приходилось стоять бок о бок с мистером Мурреем и объяснять одному или другому из наших уважаемых батюшек, насколько обманчив внешний вид явлений, а также как и почему мы впали в заблуждение.

— Успеха это не имело, — подхватил Айен. — Мне пришлось принимать участие во всех подобных событиях и, пригнувшись у забора, слушать, как Джейми вопит во все горло под рукой мистера Фрэзера, и дожидаться своей очереди.

— Никогда! — с негодованием воскликнул Джейми. — Я никогда не вопил.

— Ты можешь называть это как тебе угодно, Джейми, — возразил его друг, — но громко было ужасно.

— Вас обоих было слышно за несколько миль, — вмешалась Дженни. — И не только вопли. Джейми все время спорил, даже вися на перекладине забора.

— Да, тебе бы стоило пойти в юристы, Джейми. Я просто не понимаю, почему я позволял именно тебе давать объяснения. — Айен сокрушенно покачал головой. — Из-за тебя нам всегда попадало куда больше, чем дело того стоило.

— Ты имеешь в виду башню? — снова рассмеялся Джейми.

— Вот именно. — Айен повернулся ко мне, жестом указав на запад, где на холме за домом высилась старинная башня. — Это был один из лучших споров, затеянных Джейми, — закатив глаза, сказал он. — Он заявил Брайану, что некультурно применять физическую силу для доказательства своей правоты. Телесное наказание — это варварство, так он говорил, оно давным-давно устарело. Пороть кого-либо за то, что он совершил поступок, с последствиями которого ты не согласен, это бессмысленная и бесполезная форма наказания.

На этот раз мы все расхохотались. — Брайан принял такую аргументацию? — спросила я.

— О да, — ответил Айен. — Я стоял рядом и кивал каждый раз, когда Джейми умолкал, чтобы перевести дух. Когда Джейми окончательно выговорился, Брайан вроде бы закашлялся и говорит: «Понимаю». Потом выглянул в окно, постоял так, помахивая ремнем и качая головой, словно что-то обдумывал. А мы с Джейми тоже стояли и ждали, как он выразился, бок о бок. Ждали и потели. Наконец Брайан повернулся к нам и велел идти за ним в конюшню.

— В конюшне он дал каждому из нас по метле, по щетке и по ведру и отправил нас к башне, — перехватил Джейми нить рассказа. — Сказал, что я его убедил, и поэтому он выбирает более «полезную» форму наказания.

Айен медленно-медленно поднял глаза вверх, как бы разглядывая ряд за рядом грубые камни, из которых сложена башня.

— Высота этой башни шестьдесят футов, — объяснил он мне, — а диаметр тридцать футов, и в ней три этажа. — Он тяжело вздохнул. — Мы подмели башню, все три этажа, сверху донизу, а потом выскоблили ее снизу доверху. На это ушло пять дней, и я, если закашляюсь, до сих пор чувствую во рту вкус гнилой овсяной соломы.

— Ты попытался убить меня на третий день, — вставил Джейми, — за то, что я втравил нас обоих в это дело. — Он осторожно потрогал голову. — У меня остался здоровый шрам в том месте, куда ты меня двинул ручкой метлы.

— Вот именно, — вальяжно согласился Айен, — я это сделал после того, как ты второй раз расквасил мне нос, так что мы квиты.

— Что касается возврата долгов, на Муррея можно положиться, — отпарировал Джейми.

— Погодите-ка, — начала я, загибая палец за пальцем, — по-вашему выходит, что Фрэзеры упрямы, Кэмпбеллы трусливы, Макензи любезны, но коварны, а Грэхемы глупы. Какую же славу снискали Мурреи?