Воронов обвиняет академика в том, что он учился в привилегированном Институте востоковедения, где студенческая жизнь «была отравлена премерзостным духом гниющей сталинской диктатуры». На самом деле это высшее учебное заведение было открыто для всех, и я тому свидетель. Хороший был институт, много было в нем отличных преподавателей, радостная и здоровая атмосфера царила там, было скромное, но уютное общежитие в Алексеевской студгородке, все студенты получали стипендии и имели государственное распределение по окончании учебы. Но вот прошло с тех пор 50 лет, и некто Воронов, наверное, годящийся нам по возрасту во внуки, наконец открывает нам глаза и публично объясняет, как нам было плохо. Нам-то было хорошо, а вот каково теперь нынешним студентам?

Далее идут уже набившие оскомину подробные «исследования» «расследователя» на тему — кто же все-таки посылал Примакова в командировки за рубеж? Ну, успокойтесь же, наконец! ЦК КПСС посылал, в том числе и по инициативе разведки, и по согласованию с другими ведомствами. Ну что, теперь вам полегчало немного?

Следующие абзацы уже связаны непосредственно со мной. Удостоился, однако, высокой чести быть упомянутым! То Фредерик Форсайт в своей книге угробит и похоронит на Новодевичьем кладбище, то Олег Калугин обвинит в сдаче Эймса, а теперь вот некто Воронов компрометирует Примакова тем, что он не только не скрывал свои тесные контакты с резидентом КГБ в Каире Вадимом Кирпиченко, но «более того, после своего воцарения в Ясенево Примаков сделал Кирпиченко своим консультантом, фактически замом…»

Вот беда! Опять Примаков дал промашку! Не мог скрыть от широкой мировой общественности дружбу с кагебешником!

Далее автор статьи бросает Примакову кость, которая призвана быть своего рода показателем объективности «расследователя». Он пишет: «Сотрудники ИМЭМО характеризуют своего бывшего шефа положительно. Примаков был единственным директором, про которого ни разу не сочинили анекдот, сплетню. Да и поводов он не давал». Эта констатация, кстати говоря, опровергает вольно или невольно многие другие инсинуации Воронова.

После этого единственно позитивного абзаца в статье опять идет одна чернуха. Автор буквально изничтожает своим сарказмом Примакова за дружбу с арабами, явно людьми десятого сорта: «…Лично знакомый с лицом арабской национальности Арафат-Асад-Саддамом, академик был одним из тех, кто влиял на ближневосточную политику нашего государства добрых два десятка лет. Не в последнюю очередь благодаря ему мы мило дружили семьями с палестинцами, йеменцами и прочими лицами саддамхусейновской национальности…»

Еще один решительный удар Воронов наносит Примакову за то, что тот осмелился в своей книге сожалеть относительно гибели тысяч мирных жителей Ирака в результате бомбежек и обстрелов его территории американской авиацией. Во-первых, как можно понять автора, выражать сочувствие по поводу смерти каких-то арабов вообще нельзя, поскольку это просто неприлично, а во-вторых, почему Примаков не сочувствует чеченцам? «Никак не пойму, — пишет сочинитель, — почему академик и член Совета безопасности России не уронил и слезинки по поводу гибели десятков тысяч мирных граждан собственной страны от бомб уже российской авиации и снарядов российской же артиллерии во время «восстановления конституционного порядка» в Чечне?»

Дальше идут знакомые уже пассажи о сдаче Эймса («Отдельные профессионалы утверждают, что Эймса «сдали» в Москве»), ну и, конечно, (а как же без этого?) о «золоте партии», поискам которого, естественно, мешал академик Примаков. И не просто мешал, а прямо пустил под откос «попытки расследовать каналы утечки за рубеж и местонахождение „золота партии"».

Справедливости ради следует отметить, что Служба внешней разведки полностью отчиталась за все денежные операции ЦК КПСС, к которым она имела отношение, и перед президентом, и перед парламентом, и перед многочисленными комиссиями, и никаких претензий по этой части к разведке нет. Ну, а «расследователь» Воронов пусть теперь сам уже ищет «партийное золото». Может, глядишь, и обнаружит его где-нибудь в Израиле.

А в конце повествования автор пишет о чем-то вообще малопонятном: о каких-то мертвецах, выползших из брежневского гроба, и братьях-славянах, убегающих «прочь, прочь от араболюбивых канцлеров…» После этих мистических сцен делается вывод, что канцлер Примаков все равно всех переживет и будет канцлером при новом режиме. Я лично ничего не имею против этого, а также против того, что Евгений Максимович переживет и самого автора, потому что пользы государству от Примакова больше, чем от Воронова.

Итак, Служба внешней разведки в январе 1996 года рассталась со своим директором. Рассталась с большим сожалением, но сохранила его в своей памяти на долгие годы. Портрет Примакова висит на Доске почета в кабинете истории разведки, а его имя золотыми буквами написано на стенде, где перечислены все разведчики, награжденные знаком «За службу в разведке».

На посту директора СВР с этого времени находится Вячеслав Иванович Трубников, бывший при Примакове его первым заместителем. Он исходит из того, что, осуществляя свои служебные задачи, разведка вместе с тем должна самым активным образом способствовать успешному выполнению Министерством иностранных дел внешнеполитического курса России. Тесное взаимодействие между Примаковым и Трубниковым привело к тому, что впервые в истории нашего государства перестали существовать серьезные раздражители между МИД и разведкой. Обнаружилась поистине удивительная вещь: как только на постах министра и директора оказались два порядочных человека, живущие интересами государства, сразу ушли в прошлое долголетние противоречия и недопонимания. При этом, конечно, играет большую роль знание обоими руководителями специфики работы каждого из ведомств. Короче говоря, никогда раньше такого благополучия между дипломатическим ведомством и ведомством разведывательным не наблюдалось.