А Гаврилин? Он их союзник? Или в самом деле случайный знакомый, допущенный в тайну?

В этом есть неувязка. Выходит, что Анастасия и Татьяна ходят по пароходу и размышляют, кому бы довериться? Нашли Гаврилина: открыли страшную тайну ему. Потом подумали: слишком мало посвященных, – и поделились с Андреем. Простая логика говорит, что Алеша Гаврилин – член клана Анастасии.

Вернее всего, попытка привлечь меня на свою сторону – не последняя. Будут ли меня подкупать, соблазнять или пугать – посмотрим.

Андрей незаметно заснул, так и не раздевшись, но, когда возвратился Гаврилин, он услышал его и спросил сквозь сон:

– А повар Эдик – он ваш агент?

– Какой еще Эдик! – почти искренне ответил Гаврилин.

И Андрей, так и не проснувшись, уверился в том, что и Алеша связывает Эдика со стокгольмской шкатулкой. Значит, есть и третья партия? «Где ты, Эркюль Пуаро?»

– Кто? – спросил Гаврилин, склоняясь к Андрею. – Ты о ком?

От Гаврилина пахло хорошим табаком и коньяком.

– Проводили совещание в баре? – спросил Андрей.

– Только с Татьяной, – ответил Гаврилин. – Бабушке Анастасии пора спать.

И тут в мозгу Андрея нечто щелкнуло, словно открылся замочек.

Все стало простым и очевидным.

А так как открытие пришло в полусне, то Андрей тут же проговорился.

– Понял, – сказал он.

Гаврилин зажег настольную лампу, потушил верхний свет и шумно уселся на койку.

– Чего еще понял, мой друг? – спросил он.

– Анастасия Николаевна, – сказал он. – Энестешиа!

– Что?

– Это по-английски. Вы не знаете, Алеша, но в пятидесятые годы был фильм. Очень популярный, назывался «Энестешиа».

– Где популярный?

– Разумеется, в Америке, у нас его не показывали.

– И что же было в том фильме?

Андрей почти совсем проснулся.

– Ты же полиглот, Алеша, – сказал он. – Так по-английски произносится имя Анастасия.

– И какое это имеет к нам отношение?

– Но ведь тот фильм о великой княжне Анастасии! О том, что она спаслась во время расстрела царской семьи. Жила в Германии, пока ее не признали родственники. А наша Анастасия – тоже Николаевна.

– Очень интересная теория, – сказал Алеша. – За одним исключением.

– Правильно. – Андрей снова засыпал… засыпал…

– Сейчас какой год на дворе?

– Кажется, девяносто второй.

– В восемнадцатом году Анастасии было лет восемнадцать. Значит, получается, что ей сейчас за девяносто?

– Замечательно сохранилась старушка, – сказал Андрей и заснул окончательно.

Хотя и во сне понимал – не ему рассуждать о возрасте великой княжны. Мало ли что бывает!

Во сне Андрей наблюдал интересные гонки: Ленин в кепочке убегал по палубе «Рубена Симонова» от яростной Анастасии. Она стреляла на бегу из гранатомета и кричала: «Это тебе за папу! Это тебе за маму! Это тебе за братца Алешеньку!» Ленин увертывался от гранат, те поражали случайных туристов, но туристы не обращали на это внимания – они глазели на Стокгольм, а если кто-то, обливаясь кровью, падал за борт, остальные смыкали ряды.

Андрей проснулся ночью. Из приоткрытого иллюминатора все еще доносилась музыка. Алеша спал на спине, похрапывая, и был спокоен и безмятежен во сне.

Конечно, с бабушкой Анастасией не все совпадает, но вдруг она подвластна тому же феномену, что и Фрей? Ведь не скажешь Алеше о своем диком подозрении! А что? Если есть Ильич, то почему бы не быть царевне Анастасии? Если ее убили в восемнадцатом году, то, значит, ей сейчас семьдесят четыре года – возраст не такой уж почтенный, ни о каких девяноста с лишним годах и речи нет. Да, Анастасия Николаевна выглядит на семьдесят с хвостиком и бодра, как нормальная семидесятилетняя женщина. А уж кого к ней приставили в виде племянницы – это дело организации.

Тогда возникает любопытная и не лишенная логики схема.

Существует определенный физический феномен – инкарнация под угрозой неминуемой смерти. Она возможна лишь для личностей экстраординарных, одаренных невероятной жизненной силой и, скажем, жизнелюбием. Но почему Анастасия?

Что-то в ней есть. Недаром же существует столько легенд о том, что именно она спаслась от расстрела. Почему этих легенд не рассказывают ни о Татьяне, ни об Ольге, ни об Алексее, наконец? Самозванки – все, как на подбор, Анастасии!