– Это ты их предупредила?

– Да. Твой телефон уже два дня на контроле. Сегодня арестовали всю их шайку. Они решили убить тебя, после того как ты…

Бруно резко отстраняется от нее и идет прочь, растворяясь в ночи.

(пер. О. Егоровой.)

«Ох», – подумал Маркини, вешая трубку.

Комиссар Куррели, собиравший на столе документы, подождал несколько секунд, но информации не дождался. Мотнув подбородком, он вопросительно уставился на Маркини, сидевшего у телефона.

– Ну и?.. – бросил он, видя, что ассистент не решается сказать.

– Убийство, – вздохнув, ответил Маркини. – Звонил Де Пизис. На улице Гауденци убита старуха. Это наш участок.

В окне, за спиной комиссара, неслись лиловые облака.

– Звонил комиссар Де Пизис, – повторил Маркини, чтобы подчеркнуть, что уж если звонит сам комиссар полиции, то дело важное.

Тем временем облако в форме дельфина планировало почти над самой террасой, но это был, конечно же, оптический обман. «Вот черт», – подумал Маркини.

Куррели уже приготовился уходить, но остановился посреди кабинета.

– Эй, ты что, заснул? – спросил он.

Маркини оторвался от облака как раз в тот момент, когда оно стало превращаться во что-то неуяснимое.

– Комиссар… – начал он снова.

– Ну да, звонил Де Пизис, я понял. Ты чего? Сдурел? Мы идем или нет? – отрезал он, надевая пальто.

– Дело в том, что убитая – некая Елена Маркуччи…

При этом известии Куррели повернулся спиной и пошел к выходу.

– Бабушка Крешони… Инженера… – уточнил Маркини.

Куррели застыл как пораженный молнией:

– Это какой Крешони? Кандидат в мэры?

Маркини закивал: да, именно он.

– Комиссар Прекосси уже на месте. Совершенно случайно…

«Вот уж хреново, так хреново», – подумал Куррели. Внештатный заместитель, который «совершенно случайно» приезжает раньше полиции… Совершенно случайно. Этим все сказано.

А поскольку для Куррели случайностей не существовало, и поскольку комиссар Эральдо Прекосси, заместитель, которому поручили следствие по делу об убийстве Елены Маркуччи, явился раньше следователей и даже раньше инженера Стефано Крешони, внука убитой и кандидата в мэры, и поскольку ему, комиссару полиции Джакомо Куррели, ничего не оставалось, как носиться как ужаленному по совершенно случайному поводу, который выглядел как подстава… В общем, все эти «поскольку» довели комиссара до того, что он запыхтел, как скороварка.

Маркини еле удержался, чтобы не спросить его, с чего это он так пыхтит, и взял со спинки стула пиджак, как бы давая понять, что надо пошевеливаться и спешить за комиссаром Прекосси на место преступления, пока совершенно случайно не случилось что-нибудь непоправимое.

Дело было так: по невероятному стечению обстоятельств Прекосси оказался в районе улицы Гауденци как раз в тот момент, когда совершалось убийство, и зашел навестить… Заместитель счел своим долгом предупредить главного прокурора, который в свою очередь счел необходимым, во-первых, доверить ему расследование и, во-вторых, известить инженера Крешони. Инженер Крешони приехал немедленно, оставив вечеринку своих сторонников, и провел с минуту над распростертым на полу трупом бедной бабушки. Губы у него тряслись, что сразу заставило замолчать все шепотки столпившихся на лестнице соседей. В полном соответствии с порядком прошло короткое совещание Крешони и Прекосси, и состоялся возбужденный телефонный разговор заместителя Прекосси с главным прокурором Де Пизисом, в ходе которого Де Пизис официально назначил комиссара Прекосси координатором расследования убийства Елены Маркуччи. И наконец, настал момент, когда снизошли до звонка соответствующему комиссару, то бишь Куррели.

Начнем сначала…

Маркини принял звонок и сказал: «Ох!..» Потом сообщил Куррели, что произошло убийство и надо побыстрее попасть на место преступления, потому что Прекосси – ох и лис, хоть и прокурор, – уже там.

На самом деле Куррели и Маркини прибыли на третий этаж дома № 3 по улице Ипполито Гауденци, ученого, 1729–1792, когда Прекосси уже все проконтролировал, всех опросил, все определил, со всеми распрощался и сделал выводы. Он успел даже задержать подозреваемого, художника, настолько явно виновного, что о подозрении говорилось чисто формально.

Куррели огляделся: в комнате все было перевернуто вверх дном. У Прекосси был вид человека, который хочет разом со всем покончить. Послушать его, так все станет ясно, стоит только опросить соседей по площадке. Прекосси был из тех, кто суетился, чтобы суетиться, и непрерывно сновал взад-вперед по квартире. Сейчас, к примеру, через минуту после прибытия Куррели, он, непонятно зачем, выскочил на лестницу.

– Пусть выметается, – сказал Куррели равнодушно, обращаясь к Маркини и наблюдая за перемещениями Прекосси. – Когда приедут эксперты, им будет сюда даже не войти.

Маркини поколебался с минуту, как всегда, когда ему предстояло сделать что-нибудь неприятное. Куррели, заметив его замешательство, решил его опередить.

– Тут нет ничего интересного! – крикнул он в сторону лестничной площадки.

Маркини, чуть отступив, махнул рукой, как бы говоря: вот, слушайте, что говорит комиссар. Жильцы подались назад.

– Нет, от этого можно озвереть, – сказал Куррели достаточно громко, так, чтобы его слышали. – Они перевернули всю квартиру… и только хуже сделали, – обратился он к темному закутку в коридоре. – Нет ни одной собаки, которая бы тут не пробежалась, никто ничего не видел и не слышал, а теперь все собрались, чтобы поглазеть, как мы надрываемся на работе!