Хороший был человек, – вздохнул Эдди Кэнтуэлл. – Хотя и черный…

У нас есть система углекислотного тушения, сэр, – подсказал техник Белафонте, маленький черноглазый мужчина с живым, нервным лицом.
– На случай пожара.

Крайняя мера, Мартин, – возразил майор Тейлор. – Ведь для них это явная смерть…

Да уж, – крякнул сержант Маккена, – тебя бы, парень, сунуть в углекислоту.

Но ведь капитан Хукер убийца! – загорячился

Белафонте. – И может произойти еще более худшее… Не правда ли, сэр?

Все так, Мартин, – кивнул Джордж Тейлор. – Но ведь там невиновный Реймонд Барр.

Славный был парень этот Рей, – вздохнул Стив Карлсон.

Почему «был», Стив? – вмешался Эдди Кэнтуэлл. – Ты хоронишь нашего Рея досрочно! Я думаю, что все образуется, сэр. Может быть, хотите чашку кофе?

Джордж Тейлор досадливо отмахнулся.

– Срочный вызов, господин майор, – доложил сержант Маккена. – Это полковник Барнэм.

Что там у вас стряслось, Тейлор? – услышал майор голос Старика Финна и понял, что тот говорит с ним через рацию вертолета. – Я лечу к вам! Сообщите в двух словах о случившемся!

Возможен несанкционированный пуск, сэр! – непроизвольно, будто собираясь перекричать шум авиационного двигателя, который фоном накладывался на речь командира крыла, закричал Джордж Тейлор. – Капитан Хукер…

Вас понял, майор! Сейчас сядем, мы идем уже над Брансуиком! Сделайте все, чтобы не допустить катастрофы!

«А что я сделаю? – подумал майор. – Убить их обоих углекислотой? Задушить прямо в бункере? И заслуживающего смерть Хукера, и молоденького Барра? Но ведь Хукер не может один поднять ракеты! Это совершенно исключено!»

– Дайте связь с «пещерой», – сказал он.

Система, которая контролировала происходящее в бункере командного пункта (ракетчики называли ее «пещерой»), принесла к тем, кто оставался наверху, неясные шумы, ругательства Хукера и всхлипывания бедного Рея.

– Что там у вас происходит?! – рявкнул что есть силы Тейлор.

Те, кто был внизу, не ожидали громового окрика, вырвавшегося из динамиков. Шум затих.

Доложите, лейтенант Барр! – приказал командир эскадрильи.

Капитан… он… заставляет меня повернуть ключ!- ответил второй номер.

Я пристрелю тебя, как этого ниггера, если ты не сделаешь по-моему! – донесся снизу голос капитана, Слушай мой приказ, скотина!

– Нет! – истерически закричал Реймонд Барр. – Это нарушение, сэр!

Прогремел звук выстрела.

– Следующая пуля твоя, щенок! – пригрозил Генри Хукер.

Проклятый джанкер! [ Наркоман – на армейском сленге] – яростно прохрипел Том Бэйтс. – Я б задавил его одной рукой…

Тот парень долго не продержится, сэр, – сказал Джон Маккена. – Когда в тебя стреляют из пистолета, проще повернуть ключ. Ракеты полетят бог весть куда, а «сучок» бабахает у твоего виска.

Ракеты полетят в Россию, сержант, – резко ответил Джордж Тейлор. – Но едва взлетит десяток МХ, русские обрушат на Америку сотни своих… Дошло до ваших куриных мозгов, Маккена?

– Так точно, сэр, благодарю вас, сэр!

«А мне думалось, что все это так и останется в книгах, – с горечью подумал майор. – Сколько раз я читал о подобных вариантах…»

Белафонте! – позвал он.

Слушаю, сэр, – отозвался уорент-офицер.

– Пойдемте со мной в энергоблок. Поможете открыть монтажный лаз.

– Вы хотите?..

Пробраться туда через него. Во время стажировки на ракетном заводе я видел, как это делают сборщики.

Но ведь там совсем другое дело. Сборщики работают в горизонтальной плоскости, а вам… Это опасно, сэр!

Гораздо страшнее будет, если этот садист сломает Рея. Сержант! Доложите командиру крыла обо всем! Вперед, Мартин!

Джордж Тейлор тронул рукой ладанку, она была в левом кармане, старинная реликвия их семьи, окропленная в ричмондской церкви святого Иоанна. В этом храме крестили всех маленьких Тейлоров вот уже без малого четверть тысячелетия… В ладанке лежал кусок пергамента. Его положила, собственноручно исписав, мать одного из Тейлоров, отправляя сына на Войну за независимость. С нею летал бомбить Германию Ричард

Тейлор, а когда вышел в отставку, передал сыну. Джордж всегда брал кусок пергамента в старинной ладанке на службу. Ведь он каждый раз уходил на войну.

Давным-давно на пергаменте были начертаны слова, которыми когда-то призывал Патрик Генри соотечественников на праведный бой: «Пусть прекрасна жизнь и дорог моему сердцу мир, только цепи рабства не слишком ли дорогая цена за это? Помилуй господь! Не знаю, что решат другие, но для меня есть только один выбор: свобода или смерть!»

Ладанка была на месте, у самого сердца.