Но как только они оказались вне поля зрения, Мэдлин резко развернулась к мужу. Лицо ее пылало гневом.

– Кейн, ты ставишь меня в неудобное положение!

– Ты действительно окажешься в неудобном положении, если не послушаешься меня.

– Что же ты собираешься сделать? Избить меня?

– Не смешно, Линни.

– Да, я тоже не нахожу это смешным. Но ведь так принято в мире мужчин, верно?

– Дорогая, я настаиваю ради твоего же блага.

Несколько секунд Мэддин молча смотрела на мужа.

Потом шагнула к нему и, тыча пальцем в грудь, заявила:

– Черт побери, Кейн, я буду делать то, что считаю нужным!

Он со вздохом пробормотал:

– Линни, дорогая, ты ничего не понимаешь.

– Я прекрасно понимаю. И я сама могу позаботиться о себе. Я делала это много лет и не собираюсь отказываться от своих привычек. Ты, конечно, ужасно упрям, но я не стану тебе подчиняться.

– Ошибаешься, любимая. И если честно, то я собираюсь доказать тебе это. Прямо сейчас.

Кейн подхватил жену на руки и забросил на плечо. Она вскрикнула и принялась отбиваться. Но вскоре тихонько вздохнула, и Кейн тотчас же понял, что она хочет того же, что и он, – он каким-то образом чувствовал это.

«Как странно… – думал Кейн, поднимаясь по лестнице. – Ведь только что мы ссорились». Он пинком распахнул тяжелую дубовую дверь и подошел к кровати. Уложив жену на небесно-голубое шелковое покрывало, вернулся к двери и запер ее. Снова приблизившись к кровати, проговорил:

– Линни, ты споришь со мной вовсе не из-за Хью. У тебя совсем другое на уме.

– Ты не знаешь, о чем я думаю.

– Я знаю другое. Ты ужасно нервничала весь вечер, а причина – все то, что происходило в последние дни.

– Что-то я тебя не понимаю. О чем ты?..

– Я заметил, что в конце вечера ты все больше нервничала.

– И что же это означает? Объясни, если ты такой умный.

– Дело не в уме. Просто я знаю, что ты чувствуешь, потому что испытываю то же. Ведь последние дни мы поднимаемся вечером наверх и расходимся по разным комнатам. Расходимся – и больше не встречаемся. Я подумал, тебе так будет удобнее, потому что наши гости спят всего в двух шагах по коридору. Но это не то, чего ты хочешь, ведь правда? Тебе хочется прийти ко мне, но ты не в силах заставить себя, верно?

– И все-таки я не понимаю…

– Ты прекрасно все понимаешь. Я говорю о постели. Тебе хочется этого так же, как и мне.

– Но я…

– Признай это, дорогая. Я ведь прав?

Она молча кивнула.

– Нет, скажи. Я хочу услышать, как ты это говоришь. – Кейн пристально посмотрел ей в глаза.

Мэдлин пододвинулась к краю кровати и стала на колени. Шпильки словно сами собой вывалились из ее прически, и теперь волосы волнами ниспадали по плечам и груди. Она взглянула на мужа и, судорожно сглотнув, пробормотала:

– Мне не хватало тебя, Кейн.

– И ты хочешь сейчас быть со мной, любимая?

– Да, отчаянно… – простонала она в ответ. Кейн смотрел на нее все так же пристально.

– Покажи мне, насколько отчаянно. – Он лукаво улыбнулся. – Раздень меня, кокетка.

Мэдлин снова потупилась; ей казалось, что все должно происходить совсем не так. Кейн рассмеялся и, наклонившись к ней, заглянул в лицо.

– Что же ты медлишь, любимая?

– А как ты вознаградишь меня, пират? – спросила она, стаскивая с него сюртук.

Он поцеловал ее в шею и прошептал на ухо условия вознаграждения. Мэдлин залилась краской и тут же почувствовала, как между ног ее разливается тепло.

Невольно застонав, она принялась расстегивать его рубашку, а он стал покрывать поцелуями ее шею. Пытаясь стащить с него бриджи, Мэдлин шумно выдохнула от натуги, и Кейн, рассмеявшись, выпрямился и отступил на шаг. В считанные секунды он скинул рубаху и снял бриджи и тут же вернулся к жене совершенно обнаженный. Мэдлин смотрела на него во все глаза и даже невольно облизывала губы, чем вызвала веселую усмешку мужа.

Но уже в следующую секунду Кейн опустился на нее и впился в ее губы страстным поцелуем. По телу Мэдлин пробежал трепет, и она попыталась покрепче к нему прижаться. Но Кейн вдруг отстранился и посмотрел на нее с лукавой улыбкой.

– Ах, ну что же ты?.. – простонала она. – Еще…

– Да, с удовольствием. – Он снова поцеловал ее в шею. Затем провел пальцем по вырезу декольте и, осторожно зацепив корсаж, пробормотал:

– Если ты не хочешь, чтобы я порвал твой наряд, тебе лучше раздеться.