— Я буду занят до завтрашнего утра, переночую в кабинете, а потом немного прокачусь. Береги себя… я тебя люблю.

— И я тебя, — пробормотал Майло, обращаясь к пустой комнате.

Даже в одиночестве он с трудом произнес эти слова.

В девять утра я открыл Майло дверь, старательно делая вид, что успел проснуться и похож на человека. Прошлой ночью мой сон прерывался каждые несколько часов, и меня мучили разъедающие душу мысли.

Три звонка Робин так и остались без ответа. Служащий отеля отказался мне сообщить, выписалась она или нет — охрана безопасности гостей. Следующая остановка — Денвер. Я представил себе Робин в автобусе: Спайк прикорнул у нее на коленях, она смотрит в окно.

И думает обо мне или вовсе нет?

Майло протянул мне голубую папку. Я быстро ее просмотрел и впустил его в кабинет.

— Ты и тогда плохо печатал, — заметил я. — Кто мог доставить тебе папку?

— Тот, кто умеет мастерски красть автомобили.

— Тот же человек, который прислал мне альбом?

— Вполне возможно.

— Что-то не похоже на подружку Швинна, — сказал я. — Впрочем, нельзя исключать, что я тайный женоненавистник; на самом деле женщины тоже умеют воровать машины.

— Нет, тут явно был профессионал. Я обработал руль и ручку двери. Ничего. На альбоме ведь тоже не оказалось никаких отпечатков. Они поставили сигнализацию на место — им удалось ее вскрыть.

— Вопрос остается тем же, — продолжал я. — Либо профессиональный преступник, либо полицейский, который не в ладах с законом.

— Если полицейский, значит, у Швинна имелся приятель среди копов. Однако я ни разу не видел, чтобы он с кем-то общался. Остальные детективы его избегали.

— Почему?

— Сначала я объяснял это его великолепными манерами, но, может быть, они понимали, что Швинн близок к гибели. Все, кроме меня. Я оказался в роли не слишком сообразительного новичка, запутавшегося в собственных проблемах. Тогда я спрашивал себя: не объединили ли нас в пару из-за того, что меня тоже считали парией? Теперь я уверен.

— Ну, только не парией, — возразил я. — От него они действительно избавились, а тебя перевели в западный Лос-Анджелес.

— Или я не успел накопить достаточное количество компрометирующих меня улик.

— Или обзавестись осведомителями. Вроде того, который помог Швинну с Джейни.

Майло провел пальцем по краю синего альбома.

— Еще один полицейский наркоман… возможно. Но зачем присылать мне это досье через неделю после роскошного альбома?

— Он хотел подстраховаться, — ответил я. — Хотел быть уверен в том, что ты взялся за расследование. Теперь он убедился в этом и прислал тебе новые улики.

— Ты считаешь, что будут еще послания?

— Не исключаю.

Майло встал, пересек комнату, подошел к письменному столу, но так и не сел. Шторы были раскрыты, и острый луч света упал на его тело по диагонали, словно оставляя кровавый след.

— Вот тебе другая теория, — предложил я. — Второй офицер из отдела внутренних расследований, который допрашивал тебя вместе с Брусардом, — Поулсен. Тебе известно, что с ним сталось?

— Лестер Поулсен, — задумчиво проговорил Майло. — Я давно пытался вспомнить его имя, и вдруг оно всплыло. Нет, ничего о нем не слышал. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что настоящей целью расследования может быть уничтожение Брусарда. Джон Дж. построил свою карьеру на безупречной репутации, а если подобная история станет известна общественности — ему конец. У Лестера Поулсена могут иметься серьезные причины ненавидеть Брусарда. Сам подумай: чернокожий и белый стали партнерами, но черный переиграл белого. Потом черный забирается на самую верхушку лестницы, а о белом больше никто ничего не слышал. Может быть, Поулсена уволили из полиции за плохое поведение. Или он не умел хранить секреты. В любом случае речь идет о весьма рассерженном джентльмене.

— И Поулсен наверняка знал об обидах Швинна… да, любопытно выяснить его дальнейшую судьбу. Я не могу явиться в главное управление и засунуть нос в файлы…

Майло нахмурился, позвонил в отдел транспортных средств, представился неким лейтенантом Горацием Батиста. Через несколько минут он получил информацию на трех Лестеров Поулсенов, живущих в Калифорнии, но все были слишком молодыми, чтобы играть роль второй скрипки при Джоне Дж. Брусарде.

— Он мог уехать из штата, — предположил я. — И тогда не представляет для нас интереса. Или тоже исчез без следа.