— Привет, ребята, — поздоровалась с ними Балдассар. Парочка с ничего не выражающими лицами снялась с места и скрылась за углом.

— Кажется, мы им помешали, — сказала Балдассар. — Я почти чувствую себя виноватой.

Примерно в десяти футах над стеной шли провода, и я слышал, как жужжит в них электричество. Над нами пролетел голубь. Балдассар прикурила и жадно затянулась.

— Могу я рассчитывать на конфиденциальность? — спросила она.

— Я бы хотел дать вам такое обещание, — начал Майло. — Но если вам известно про преступление…

— Нет, тут совсем другое. Я никогда не видела дочь Коссаков, хотя знаю, она здесь училась. Но что касается ее семьи… ну, скажем, они не слишком здесь популярны.

— И почему же, мэм? Балдассар курила и качала головой.

— Думаю, если вы начнете копать, все равно узнаете.

— А где мне следует копать?

— Вы намекаете на то, что я должна сделать за вас вашу работу?

— Я на все согласен, мэм. Она улыбнулась:

— Архивы округа. Я расскажу вам все, что мне известно, но имейте в виду: я вам ничего не говорила, хорошо?

— Хорошо.

— Я вам верю, детектив.

— Спасибо, мэм.

— И хватит постоянно повторять это ужасное «мэм». Пожалуйста, — попросила она. — У меня начинает появляться ощущение, будто мы с вами играем в какой-то древней пьесе.

— Хорошо, мисс…

Балдассар отмахнулась от него рукой с сигаретой.

— Ну, если совсем коротко — несколько лет назад, семнадцать или восемнадцать, «Школа успеха» оказалась в очень тяжелом материальном положении из-за инвестиций в несостоятельные проекты. В совет входили надутые древние кретины, которые весьма старательно оберегали свои личные состояния, но исключительно легкомысленно относились к фондам «Школы успеха». Помните историю с бросовыми облигациями? Совет директоров нанял финансового менеджера, и тот поменял акции «Школы успеха», имевшие высокий курс, на гору бумажек, которые, как выяснилось чуть позже, ничего не стоили.

В тот момент они получили вполне приличные прибыли, на бумаге доход школы выглядел впечатляюще, и совет директоров решил, что «Школа успеха» станет самоокупаемым предприятием. Потом все рухнуло. Но менеджер еще более осложнил положение школы, когда взял одну ссуду под недвижимость и купил дополнительные акции с оплатой части суммы за счет кредита. Когда все полетело к чертям собачьим, «Школа успеха» оказалась в очень тяжелом положении и была на грани потери права выкупа заложенного имущества.

— Богатые надутые кретины это допустили?

— Богатые надутые кретины состояли в совете, чтобы чувствовать себя благородными и чтобы их имена появлялись на страницах светских хроник во время главного сезона. Что еще хуже — у директора возникли собственные проблемы. Я имею в виду вашего мистера Ларнера. Мне все это известно от Ивлин Луриа. Она ввела меня в курс дела, без особых деталей, перед тем как отбыть в Европу. Однако она мне намекнула, что проблемы носили сексуальный характер. Произошло что-то такое, от чего членам совета директоров сильно не поздоровилось бы — в глазах общественного мнения.

— Значит, школа должна была вот-вот закрыться, а совет директоров сражаться за нее не собирался.

— Господи, надеюсь, все это не выйдет наружу после стольких лет! Я мечтала, что смогу здесь немного отдохнуть.

— Мисс Балдассар, никто не узнает о нашем разговоре. А теперь скажите мне, почему Коссаков здесь не любят.

— Потому что они пришли на выручку — как белые рыцари на белых конях, — а потом оказалось, что они самые настоящие мерзавцы.

— Отец Кэролайн?

— Отец Кэролайн и ее братья. Эта троица владела каким-то агентством недвижимости, они организовали переговоры с банком и выторговали более выгодный процент залога, а затем получили в собственные руки «Школу успеха». Некоторое время они исправно выплачивали деньги и не задавали никаких вопросов. А через несколько лет объявили, что намерены закрыть школу, поскольку она не приносит прибыли и они не могут позволить, чтобы земля пропадала просто так. Они купили соседние участки и собирались перестраивать весь квартал.

Марлен Балдассар бросила себе под ноги окурок и затоптала его носком туфли.

— «Школа успеха» продолжает стоять на своем месте, — заметил Майло. — Как это произошло?

— Угрозы, обвинения, адвокаты. Совет директоров и Коссаки в конце концов сумели договориться, но членам совета пришлось раскошелиться, чтобы откупиться от Коссаков. Судя по тому, что мне рассказали, самое отвратительное заключалось в том, что Кэролайн Коссак приняли в школу в качестве любезности семье. Таких, как она, сюда не брали.

— Почему?

— Она была психически нездорова — серьезные проблемы с поведением, а не с обучением.

— Попечение в условиях лишения свободы? — спросил я.

— Да, но ради нее правила изменили. А потом ее семья так поступила со школой.

— А у вас остались какие-нибудь документы, касающиеся Кэролайн?

Балдассар колебалась.

— Я должна посмотреть. Подождите здесь, пожалуйста. Она снова вошла в здание.

— Интересно, Майкл Ларнер имел отношение к тому, что Коссаки пытались прикрыть школу? — проговорил я. — После того как совет его уволил, он мог затаить на них обиду.