Ключ исчез. Она замерла, не зная, что предпринять; размышляя об этом, Рэйчел заметила тусклый свет в конце коридора, словно внизу в холле по-прежнему горела лампа. Внезапно решившись, она задула свою лампу, оставила ее в комнате и вернулась в коридор. Дверь Десимы, расположенная справа от Рэйчел дальше по коридору, была закрыта. Рэйчел тихо постучала по деревянной панели и вполголоса спросила Десиму, спит ли она, но ответа не последовало. Она потрогала ручку, но дверь была заперта. Десима имела ключ.

Рэйчел пошла дальше. У балюстрады было темно; посмотрев вниз через перила, она увидела, что в холле, на столе, действительно горела одна из больших ламп. Девушка снова замерла. Она еще плохо ориентировалась в доме, но знала, что ее комната расположена в южном крыле, а спальня Десимы — в юго-восточной башенке с окнами, выходящими на восточные горы и болота и южные пески, тянувшиеся перед скалами. Комнаты Чарльза, очевидно, находились в западном крыле, смотревшем на море; она вспомнила, что, по словам Рохана, из окон его комнаты также виден океан. Северное крыло не использовалось, егерь и его жена предпочитали жить в маленьком коттедже в сотне метров от дома. Значит, Кэри достались комнаты в восточном крыле, смотревшем на горы и болота, где и стояла сейчас Рэйчел. В отличие от других частей дома коридор здесь был открыт с одного конца, позволяя видеть через перила просторный нижний холл; в середине коридора два симметричных лестничных пролета, соединявших первый и второй этажи, сходясь, образовывали ровную площадку. Из дальнего конца коридора в северо-восточную башенку с пустыми комнатами на втором этаже вела узкая спиральная лестница, менее изысканная и элегантная, чем главная, начинавшаяся в холле. В дальней от холла и лестницы части коридора виднелись двери шести комнат восточного крыла. Шагнув к лестничной площадке, Рэйчел увидела, что одна из дверей приоткрыта.

Она замерла.

В комнате было тихо. После минутных колебаний она постучала по дверной панели; никто ей не ответил; она открыла дверь пошире и заглянула в комнату. Кровать была нетронутой, шторы на окнах не сдвинуты, но в камине догорали поленья, свет пламени заменял девушке лампу. Дэниэл поддерживал в комнате порядок. Возле кровати стояла пара мужских тапочек; через высокую спинку стула был аккуратно перекинут халат. На тумбочке лежали серебряные платяные щетки и большая расческа, возле умывальника бритвенный прибор, казавшийся старомодным рядом с тюбиком современного крема для бритья.

Ощутив охватившее ее любопытство и желание узнать больше о Дэниэле, но не смея разглядывать его вещи, она быстро вернулась в коридор. После происшедшего днем в рубке Рэйчел испытывала острую потребность раскрыть загадку его личности, проникнуть в его прошлое. Как он проводил время, свободное от научных исследований? Как протекали его детство, юность? Познал ли он разочарование, крушение иллюзий или же с самого начала шел дорогой успеха, не ведал боли неудач и неразделенных чувств? Много ли было у него друзей в Кембридже? Жил ли он один или?..

Но она решила пресечь ход своих мыслей. Она уже возмущенно заметила Рохану, что ее не интересуют отношения Дэниэла с женщинами в прошлом, и длительные размышления об этом сейчас способны превратить ее слова в проявление лицемерия. Ускорив шаги словно в попытке освободиться от мыслей о прежних связях Дэниэла, она вышла на лестничную площадку. Рэйчел не увидела там никого. Где же Дэниэл? И кто оставил свет в холле?

Пройдя половину лестницы, ведущей вниз, Рейчел задумалась о том, действительно ли Десима так крепко спит за запертой дверью. Девушка остановилась, держась за перила, и бросила взгляд через плечо в сторону балюстрады, возле которой недавно стояла. И тут она услышала голоса. Они доносились как бы издалека тихим бормотанием, едва нарушавшим безмолвие просторного холла; добравшись до нижней ступени, она поняла, что звуки идут из одной из комнат, двери которых выходят в холл слева от лестницы. Рэйчел подошла к библиотеке, и тут ей стало ясно, что кто-то беседует в соседнем кабинете Чарльза, находящемся на первом этаже юго-восточной башенки.

Она приблизилась к этой комнате. Дверь была почти закрыта; люди, находившиеся за ней, явно считали ее закрытой полностью; Рэйчел собралась постучать и выяснить, кто говорит там в столь поздний час, но, услышав обрывки фраз, замерла в нерешительности.

— Нет,— твердо произнес Чарльз Маннеринг.— Это исключено. Моя дорогая, ты сама училась в университете. Ты знаешь царящие там порядки. Конечно, если бы я был свободен, все было бы иначе.

Заговорила женщина. Обычно громкий, звонкий голос Ребекки звучал сейчас тихо.

— Но, Чарльз, если Десима...

— Десима ничего не знает, у нее нет даже подозрений.

— Тогда зачем она пригласила сюда эту девушку?

— Рэйчел — подсадная утка, способная отвлечь внимание от Десимы.

— Но если она все же подозревает...

— Моя дорогая, Десима полностью поглощена собой, это ее обычное состояние. Думаешь, у нее есть время на подозрения?

— Чарльз...

Тишину нарушил звук быстрого вдоха, за которым последовал сдавленный стон; через несколько секунд Рэйчел услышала тихий усталый вздох. Рэйчел отступила на шаг назад. Ноги плохо слушались девушку, она словно только что излечилась от долгого паралича; мысли лихорадочно вращались в мозгу. Первой, непосредственной реакцией Рэйчел было желание не оказаться застигнутой в холле; в любом случае, что бы ни происходило там, они не должны догадываться, что она слышала слова Чарльза о его возможной «свободе» и неведении Десимы, которую он упоминал с небрежным презрением в голосе. Она должна спрятаться. Ей необходимо все обдумать. Мозг плохо подчинялся Рэйчел, она поняла лишь то, что Чарльзу нет дела до поведения жены и он, боясь потерять Ребекку, не предпримет ничего такого, что может заставить Дэниэла увезти сестру из Рошвена. Она открыла дверь гостиной, где вечером беседовала с Роханом, и вошла в комнату. Какая-то тень передвинулась по коврику перед камином. Рэйчел вздрогнула, подавила испуганный вскрик; сквозняк заставил поленья вспыхнуть ярче, отсвет огня позволил девушке разглядеть вытянувшегося в дремоте перед камином и разбуженного ею сенбернара. Он глухо зарычал.

— Все в порядке, Джордж,— прошептала она.— Это всего лишь я.

Рычание не смолкло, но теперь пес замахал хвостом. Отблески пламени играли в его глазах, придавая взгляду свирепость. Рэйчел опустилась в кресло. Джордж наконец успокоился, по-прежнему наблюдая за девушкой; они смотрели друг на друга. Чуть поодаль за собакой стоял письменный стол с гладкой полированной поверхностью; на нем темнело обтянутое красной кожей пресс-папье; миниатюрный календарь указывал дату, истекшую три дня назад, стеклянный груз для бумаг причудливо преломлял лучи света.