Рэйчел встала, в волнении подошла к столу и перевернула листки календаря. Сейчас начиналась суббота, двенадцатый день сентября. Сегодня в восемь вечера состоится торжественный обед в честь совершеннолетия Десимы; потом часы пробьют полночь, возвестив о начале двадцать первого дня рождения хозяйки Рошвена. Если с девушкой что-то должно случиться, то это произойдет в течение ближайших двадцати четырех часов. Она поставила календарь на место и еще раз посмотрела на стол. Там чего-то явно не хватало. Поверхность его выглядела не так, как прежде. Она вспомнила свою беседу с Роханом, состоявшуюся здесь несколько часов тому назад; восстановив в памяти ту сцену, она снова бросила взгляд на пустую гладкую поверхность стола. Белый нож из слоновой кости для разрезания бумаги исчез.

В животе девушки образовалась пустота; руки мгновенно вспотели. Успокойся, сказала она себе. Не торопись с выводами. Вероятно, Рохан машинально переложил его куда-то после ее ухода. Она снова вспомнила их разговор, прокрутив его в памяти, точно фильм. Нож лежал на столе возле стеклянного груза; Рохан взял его и недолго подержал в руках. Она отчетливо помнила, как он положил его обратно на стол. Она посмотрела по сторонам, проверила облицовку камина, даже подошла к дивану, стоявшему у дальнего окна. Остановившись, чтобы разглядеть антикварные безделушки, хранившиеся в маленьком шкафчике, Рэйчел внезапно почувствовала, что она в комнате не одна. Девушка резко обернулась, бессознательно зажав рот ладонью. Рэйчел увидела темную фигуру.

— Ты что-то ищешь, Рэйчел? — невозмутимым тоном спросил от порога Дэниэл.

Он вошел в комнату, бесшумно касаясь ногами мягкого ковра, и закрыл за собой дверь. Пес зашевелил хвостом, приветствуя Дэниэла, который не обратил на него внимания.

— Что ты здесь делаешь в такой час?

Его голос прозвучал вежливо, но в нем явно присутствовал жесткие ноты. Рэйчел внезапно ощутила силу, исходившую о Дэниэла, почувствовала его способность управлять ситуацией.

— Я не могла заснуть.

Пальцы девушки бессознательно стянули края халаа.

— Я спустилась вниз за книгой, которую, как мне казалось оставила тут.

— Понимаю,— сказал Дэниэл; Рэйчел знала, что он не верит ей. — Ты нашла ее?

— Нет. Нет, я...

— Как она называется?

Возникла короткая напряженная пауза. Охваченная паник Рэйчел была не в состоянии вспомнить хоть одно название.

— Просто какой-то роман,— пробормотала она.— Не помню названия. Он был в темно-зеленой обложке с черными буквами.

— Я помогу тебе искать его.

— Нет, спасибо… Я даже не уверена, что оставила его здесь.

Самообладание покинуло ее так быстро, что Рэйчел чувствовала: в любой миг она может броситься прочь из комнаты, если он продолжит задавать вопросы о книге. Ее охватила эмоциональная клаустрофобия; она начала приближаться к двери, но Дэниэл, сделав три стремительных шага, оказался там раньше ее. Она остановилась.

— В чем дело? — спросил он.— У тебя взволнованный вид. Что случилось?

Рэйчел, не смея признаться ему в том, что она подслушивала разговор между Чарльзом и Ребеккой, произнесла первое, что пришло ей на ум.

— А ты что здесь делаешь? — спросила она.— Почему еще не лег спать?

— Я никогда не ложусь раньше полуночи— сухо ответил он.— Я читал в библиотеке, а когда собрался подняться к себе, услышал шорох, донесшийся из этой комнаты.

К своему ужасу, она обнаружила, что ей нечего сказать. Рэйчел ощутила, что краска залила ее шею и подступила к лицу; все прошлое смущение девушки словно сконцентрировалось в одно длинное мгновение растерянности и робости. Бронзовая ручка двери холодила ее горячую ладонь. Она попыталась повернуть ручку, но Дэниэл положил свою руку сверху и остановил Рэйчел.

— Я хочу поговорить с тобой.

Это не было спектаклем, разыгранным для Десимы, которая находилась наверху, за запертой дверью. Даже если днем в рубке его отношение к ней могло оказаться лицемерием, то сейчас, в гостиной, отделенной дверью от всего остального мира, возле догорающих в камине дров, возможность игры на публику исключалась.

— Вероятно, это может подождать до утра,— сказала Рэйчел; уязвленная гордость, страх, дюжина других противоречивых чувств вызывали в ней желание поскорей расстаться с ним, хотя в глубине души она хотела, чтобы он возразил ей и заставил остаться.— Я очень устала.

Во время прошлых контактов с мужчинами подобный момент обычно становился переломной точкой, в которой ее невольная холодность приводила к тому, что поклонники покидали Рэйчел, и ей оставалось лишь сожалеть в одиночестве о своих словах. Мужчина обижался или терял надежду; он либо не испытывал достаточно сильной увлеченности, чтобы преодолеть ее сопротивление, либо ему недоставало проницательности, чтобы увидеть, что формальный отказ, по сути, вовсе не отказ, а проявление потребности в укреплении ее веры в себя. Все прежние кавалеры Рэйчел в этот момент поворачивались и уходили.