Но как же это может быть? Как она сюда попала?!

И не успела я озвучить этот животрепещущий вопрос, как Лизка меня опередила.

– Но как это может быть? – растерянно спросила она. – Николаева, как ты сюда попала?!

– Это ты… Это ты как сюда попала? – Я подошла к ней поближе, чтобы как следует ее рассмотреть.

Лизка набрала килограммов как минимум десять, что ее совсем не портило. Она все еще была красивой, но про карьеру модели с такими параметрами можно было забыть. Хотя, похоже, она и сама это знала, иначе с чего бы ей работать секретаршей у Евы?

– Лизка… Но откуда ты знаешь французский? – удивилась я. – Ты так бойко ругалась с этой химчисткой!

– Да я здесь уже почти три года живу. – Она немного смутилась. Наверное, ей было неловко – ведь я-то была при полном параде, накрашенная, одетая в шикарное вечернее платье, а она даже не потрудилась причесаться.

– Вот так встреча. – Я немного пришла в себя. – Но что же ты здесь делаешь? Ты приехала в Париж по работе?

– Нет, я больше не работаю моделью, – уклончиво ответила она, – если честно, я давно завязала, почти сразу после той… истории. А вот ты, как вижу, все-таки добилась своего. – Ее цепкий, почти осязаемый взгляд прощупал меня с головы (укладка в салоне «Жак Дессанж») до ног (босоножки «Миу-Миу», французский педикюр).

– Да, – немного растерянно подтвердила я. Но потом спохватилась. Наверное, это нехорошо – хвалиться своими успехами перед располневшей Лизкой. Хотя, если вспомнить, как она поступила со мной…

– А я всегда знала, что ты свое возьмешь, – вдруг сказала она, – у тебя это на лбу было написано.

Я удивилась – тоже мне проницательная нашлась!

– Вообще-то тогда в Москве я даже не задумывалась о карьере манекенщицы. Все пришло гораздо позже.

– Я знаю, ты говорила. Но я же не слепая. Я видела, как ты быстро все впитывала. И как пялилась на то платье. Помнишь, Лена Штиль принесла нам платья?

– Да. – Я слабо улыбнулась. Не Лизке, а своим воспоминаниям. – Я выбрала лазоревое, а ты – золотое.

– Надо же, помнишь, – удивилась она. А потом прикрыла глаза и мечтательно повторила: – Золотое платье… Черт, и я могла его выиграть, если бы не была такой идиоткой.

– И это помню. И много чего другого, – многозначительно сказала я.

К нам подошла Амалия, вид у нее был удивленный.

– Анастасия, дорогая, мы тебя уже ждем. Надо отрепетировать речь. Ева произнесет информацию о нашем Доме моды на французском, а ты – на английском языке. Сегодня будет много иностранных гостей.

– Анастасия не может пойти, – насмешливо ответила за меня Ева, – она говорит с подружкой. Она успела подружиться с моей секретаршей так тесно, что теперь ее силой не оттащишь. Анастасия, наверное, вам здесь, в Париже, одиноко? Хотите, могу еще познакомить вас со своей педикюршей. Уверена, вы найдете общий язык.

Лизка быстро отошла – она смутилась так, что даже уши покраснели. И на этот раз мне стало ее искренне жаль – я ведь знала, насколько самолюбивой была моя бывшая лучшая подружка.

Стараясь не смотреть ей в лицо (вдруг она решит, что я упиваюсь победой, и расстроится еще больше?), я вслед за Амалией и Евой вышла из комнаты. Пережитый шок мешал мне как следует насладиться продуманным изяществом интерьеров. Коридоры были извилистыми, как в подземном лабиринте, стены – выложены из белого кирпича.

– Между прочим здесь сегодня будет мой близкий друг, – обратилась ко мне Ева.

Я удивленно на нее посмотрела – с чего бы это она решила завязать со мною светский разговор?

– Рада за тебя.

– Ты еще не нашла себе в Париже мужчину? – бестактно поинтересовалась топ-модель.

Со сдержанной улыбкой я ответила, что среди моих интересов прежде всего поиск работы. А все остальное приложится.

– Да? – Она смерила меня недоверчивым взглядом. – Если будет возможность, представлю тебе своего друга. Он бизнесмен, ему принадлежит несколько виноградников. Его зовут Майкл Берсенев, и он говорит по-русски.

У меня перехватило дыхание. И мое смущение не укрылось от Евы, которая наблюдала за мной с насмешливым спокойствием победительницы. Зато теперь мне хотя бы стала понятна природа ее дружелюбия! Вот почему она завязала этот разговор – чтобы заставить меня ревновать!

А Полина все-таки сука – так я и знала, что ей нельзя доверять. Еще и дня не прошло с тех пор, как она покупала за мой счет зонтики и сумки, а уже успела доложить обо всем Еве. Ну конечно, с Евой Сторм дружить выгоднее, чем со мной. Прекрасный стратегический ход. Она – топ-модель, а я кто такая? Очередная многообещающая мордашка, которых в Париже пруд пруди.

– Кажется, он художник, – небрежно бросила я.

– Именно так, – вкрадчиво улыбнулась Ева. – И он будет писать мой портрет. Что ж, увидимся. Мне пора репетировать.