– На восемь кэгэ, – вздохнула Лизка, – ну ничего, я скину. Надо только набраться силы воли. Никак не получается сесть на диету.

– Может, тогда не стоит и париться? – равнодушно посоветовала я. – Ты ведь больше не ходишь по подиуму.

– Злая ты, Настя. – Она стряхнула пепел не в сад, а прямо на балкон, на белоснежный мраморный пол.

– Знаешь, подружка, на твоем месте я вообще помолчала бы о доброте, – почти весело ухмыльнулась я.

– Все еще злишься?

– А ты считаешь, что я радоваться должна?

– И тебе даже неинтересно знать, что со мной случилось?

Лизка вдруг согнула колени и уселась по-турецки прямо на пол. Честно говоря, я бы с удовольствием последовала ее примеру. Ноги, обутые в невыносимо узкие туфельки, вспотели и сильно ныли. Но Лизке-то хорошо, она в замызганных джинсах была. А разве могла я позволить себе усесться на грязный пол в шедевре от «Амалии Роша»?

– Скажи честно, Николаева, разве тебе не приелась компания этих вальсирующих индюков? – насмешливо спросила Лиза. – Они ведут себя так важно, как будто бы им принадлежит весь мир. Их жены надувают щеки от сознания собственной значимости. Они смотрят на тебя, хоть ты и сама всего добилась, как на обслуживающий персонал, только потому, что у них есть деньги. Разве тебя это не раздражает? Настька, ты же всегда нормальной девчонкой была!

Но раздражало меня в этой ситуации только то, что располневшей Лизке удалось с такой точностью озвучить мои секретные мысли.

– Я права, – улыбнулась Лизка, – точно вижу, что права.

– А тебе не приходило в голову, что ты бесишься просто потому, что тебя не позвали на эту вечеринку? – ядовито улыбнулась я.

Но Лиза не вышла из себя, как она поступила бы раньше, если бы кому-то пришло в голову усомниться в ее искренности.

– Ладно тебе, Николаева, посиди лучше со мной. Я тебе сказочку расскажу. Интересную.

Я вздохнула и скинула туфли.

– Посидеть я, увы, не могу. Но, пожалуй, выкурю еще одну сигаретку.

Моя бывшая лучшая подруга Елизавета Семчук была скорее не амбициозна, а деньголюбива. В карьере манекенщицы ее привлекал не манящий свет софитов, не адреналиновый холодок, не сотни устремленных на подиум восторженных взглядов, а возможность получать деньги (и неплохие, если повезет) за то, что другие женщины с превеликим удовольствием делают бесплатно: прихорашиваются, наряжаются, рисуются-красуются.

Карьера Лизки началась в крошечном театре мод города Волгограда. Именно туда заявилась четырнадцатилетняя Лиза с благородной целью впарить торговцам холеной красотой собственные весьма выдающиеся внешние данные. Директор театра Данила Мальцев принял новенькую на ура. Он сразу понял, что в ней есть что-то особенное, что-то гораздо более ценное, чем просто смазливая физиономия. Данила не был воротилой модельного бизнеса, но почему-то ему показалось, что на этой девчонке можно сделать неплохие деньги. Главное – правильно и вовремя ее продать.

Лиза оправдывала самые смелые его ожидания. Почти целый год она трудолюбиво постигала азы модельного мастерства – училась правильно ходить, правильно смотреть и правильно улыбаться. Факультативно добряк Данила также обучил ее «правильно» ладить с мужчинами. Ей едва исполнилось пятнадцать, когда они стали любовниками.

Пятнадцать лет – оптимальный возраст для покорения подиума. Подписав с Елизаветой эксклюзивный контракт на пять лет, Данила привез ее в Москву.

Им сразу же повезло. Лиза попала в финалистки самого престижного конкурса среди непрофессиональных моделей. Данила рассчитывал, что конкурс этот станет отличной стартовой площадкой для будущей звезды. А тут такая история – не буду о ней напоминать, пожалею свои истонченные вечным карабканьем вверх нервы.

– Он меня избил, – тоненько всхлипнула Лиза, – по роже старался не бить, гад. Знал, что ее еще можно кому-то впарить.

Я вздрогнула, мне вспомнилась Николь, озверевший кавалер которой был куда менее предусмотрительным.

– Мне тоже тебя избить хотелось, – призналась я, – нашла кому жаловаться.

– Сама не знаю, что на меня нашло, – у Лизы был столь невинный вид, что я ей почти поверила, – просто ты выглядела такой самодовольной. И все у тебя получалось, и все говорили, что ты выиграешь. А я… Мне так не хотелось возвращаться обратно в Волгоград…

– Твоя изобретательность похвальна. Стекло в пудренице – неплохо для пятнадцати лет, – усмехнулась я.

– Я уже извинилась, – напомнила она, воровато оглядываясь по сторонам, – лучше тебе не кричать об этой истории на каждом углу. А то я и эту работу потеряю.

– Слушай, а как тебе вообще удалось ее получить? Как ты загремела в прислуги к этой Еве? – насмешливо спросила я.

В какой-то степени я даже получала от этого разговора удовольствие. Мы начинали вместе, мы были равны. И вот теперь я стою перед ней в роскошном бальном платье. А Лизка носит джинсы из позапрошлой коллекции «Наф-Наф», и на немного располневших щеках ее нездоровые прыщи. Хотя она по-прежнему хорошенькая.