Зато как только мы добрались до ресторана и уселись за уютный столик у электрического камина, ее, что называется, прорвало. Она болтала без умолку, ее пухлый рот не закрывался ни на секунду. Начала она с того, что заказала официантке обед из пяти блюд – луковый суп-пюре, спагетти в сливочном соусе, жюльен, салат с морепродуктами и торт «Тирамису». Мне же оставалось только ресницами хлопать. Улучив момент, когда Ванда сделала паузу, я поинтересовалась, а как же, мол, диета. Ведь Ванда актриса, и, несмотря на то что она трудится в «низком жанре», ей тоже необходимо быть в форме.

– Да зачем сидеть на диете, если всегда можно сделать липосакцию! – басовито расхохоталась она. – Я вообще почти не полнею. Но два раза уже ложилась на откачку жира. Четыре года назад и прошлой весной. А что, месяцок помучаешься, зато потом – опять сорок четвертый размер!

Я хотела перейти к теме пластической хирургии, но Ванда меня перебила. Минут сорок она мучила меня подробными историями о том, как несладко живется одинокой девушке в Москве. Можно подумать, я не была одинокой девушкой. Правда, у меня имелись в столице родители, но на них рассчитывать никогда не приходилось. Отец давно женился на своей Леночке, и у них родились сын и дочка. Думаю, он уже сейчас готовит новых деток к поступлению в университет и заставляет их долбить английский. Я с ним перезванивалась, но редко. Мама же в последнее время ударилась в религию, и разговаривать с ней стало практически невозможно. На любую мою реплику она отвечала примерно так: «Это нехорошо, смертный грех».

После того как мы обсудили Вандин последний фильм, ее последнего мужика и ее последние покупки, я наконец рискнула предложить:

– Может быть, теперь расскажешь про своего хирурга?

– Это отдельная история, – хмыкнула она.

От трех бокалов недорогого белого вина она разрумянилась и «поплыла». В ее позе появилась ленная томность, во взгляде – туманная поволока. По этим косвенным признакам всегда можно распознать любительницу пьяного секса. Бретелька ее вульгарного сарафана с золотым отливом съехала с загорелого плеча, почти открыв всеобщему обозрению ее крупную грудь.

Я заметила, что двое мужчин в безликих синих костюмах, которые обедали за соседним столиком, не сводят с моей спутницы глаз. Ванда же время от времени призывно улыбалась в их сторону.

Я с досадой подумала, что мужчины реагируют на сексуальные приманки, оправдывая свое животное происхождение. На меня никто из них даже не взглянул, они интуитивно выбрали более яркую самку, несмотря даже на то, что у нее на лбу стояла печать: «шлюха».

– Что ты хочешь услышать? – томно протянула она, поправляя бретельку. – Кто дал мне денег на все эти операции? Да так, один мужик. Или тебе интересно, какой я была раньше? Вообще никакой! – хихикнула она.

– Вообще-то меня интересует адрес врача. И твои впечатления: как долго заживало лицо и велик ли риск? Какие у тебя были проблемы? Или их не было вообще?

– Проблемы у меня были до того, как я решилась на операцию, – загадочно улыбнулась Ванда. – Знаешь, чью фотографию я ношу в бумажнике? Денег в моем бумажничке нет, зато есть фотография – забавно, правда?

Я без энтузиазма подтвердила, что да, мол, правда. Хотя ничего забавного в этой ситуации не нашла.

Ванда с готовностью выложила на стол передо мной свой весьма дорогой бумажник от «Гуччи». Эх, а плохо все-таки быть такой зависимой от мужчин, невольно подумала я, рассматривая кошелек. Дорогие шмотки, роскошное тело, а наличных нет – наверняка ее только что бросил очередной платежеспособный кавалер.

Жестом она приказала мне открыть кошелек. Что я и сделала. И в отделении для кредиток обнаружила черно-белую фотографию, на которой была запечатлена испуганная девушка с невыразительным, но приятным лицом и мышиным цветом волос. У нее был вздернутый нос и веснушки на щеках.

– Сестра? – вежливо спросила я.

– А вот и нет! – торжествующе сказала Ванда. – Это я! Я! В прошлой жизни!

И отобрала у меня кошелек.

– Теперь понимаешь, на что мой доктор способен? – самодовольно хмыкнула она. – Вот его визитка. На! – Она протянула мне карточку. – Можешь сказать, что ты от меня. Ты прости, Настька. Девка ты хорошая, но мне пора идти. Образовались дела.

Не дождавшись моего прощания, она выкарабкалась из-за стола и пьяной походкой направилась к двум мужчинам, которые так долго строили ей глазки. Через минуту она уже сидела за их столиком и оглушительно над чем-то хохотала.

А я медленно допила свой кофе.

И если честно, мне было немного жаль ту курносую веснушчатую девчонку из Вандиного бумажника. Куда она делась, что с ней стало? Как получилось, что эта милая серая мышка погибла, уступив место наглой, глухо хохочущей бабе в золотом платье, истово пытающейся вновь наполнить свой опустевший Гуччи-кошелек?

Так я попала в клинику доктора Бербекова.

С первого взгляда частная больница мне понравилась. Она была расположена в самом центре Москвы, на Таганке. Свежевыкрашенный особнячок в пастельных тонах, приветливые охранники, тихий садик с фонтаном. Везде стерильная чистота – и в коридорах, и в туалетах, и в приемной врача.

Да и сам доктор Руслан Бербеков сразу мне приглянулся. Это был худощавый мужчина лет пятидесяти, с располагающей улыбкой, красивыми «музыкальными» руками и идеально ровными зубными коронками.