Куда бежать? Если всё происходит внутри твоей семьи?

Андрей стоял у мусорного контейнера, сжимая в руке чёрный пакет. Внутри помимо разного хлама лежал ошейник в коробке, который мать пыталась всучить Андрею перед смертью. Андрей сам не знал, почему так и не объяснил толком следствию ситуацию с этим ошейником. Возможно потому, что ему не хотелось, чтобы мать воспринимали абсолютно сумасшедшей.

Андрей занёс руку над контейнером. Рядом бродила собака со слежавшейся и слипшейся шерстью. Псина будто уже подохла и ожила. Она зло смотрела на человека. Андрей увидел внутри контейнера кусок мёрзлого алого мяса и понял причину нетерпения собаки. Он перехватил пакет в руках, вытащил коробку с ошейником и сунул под пальто. Выкинул пакет с оставшимся мусором и вернулся в машину, стоявшую неподалёку от мусорки.

Анастасия обеспокоенно посмотрела на мужа.

— Я думала, тебя собака сейчас укусит, — сказала она. — Я стала больше переживать за нас всех, после всего случившегося.

— Да уж, — Андрей чувствовал, как коробка давит на рёбра и выпирает. Как глупо получится, если Настя спросит сейчас, что я там прячу, — подумал Андрей.

Анастасия ничего не заметила. Она смотрела в окно. Когда они подъезжали к дому, мимо прошёл старик сосед с болезненно облезлой пихтой в руках. Он помахал Андрею, и тот в ответ нажал на клаксон.

— До Нового года совсем ничего осталось, — сказала Анастасия. — Тебе не кажется странным, что Елизавета Сергеевна завещала все деньги этой семье?

— Это её дело, — отмахнулся Андрей.

После смерти матери нотариус объяснил, что всю недвижимость мать оставила Андрею, а деньги на сберкнижке — семье Павленко-Ахметшиных.

— Да я и не спорю. Это правда её личное дело, — сказала Анастасия. — У тебя случайно живот не болит?

— С чего ты взяла? — Андрей выпрямил спину.

— Ты сидишь как-то странно и не пристегнулся…

— Ерунда…

Дома Андрей незаметно от домашних, открыл сейф и быстро засунул к дальней его стенке коробку с ошейником. Рука Андрея замерла в тёмном пространстве сейфа. Он погладил холодный ствол газового пистолета, прошёлся по коробочке патронов, приоткрыл её. Как аппетитно поблёскивали пули. Как приятно было осознавать заключённую в них силу.

Андрей открыл коробку с ошейником. Взял его и попробовал растянуть. Тот с усилием поддался. Материал растягивался медленно, а сжимался быстро, как кусок толстой резины. Если надеть такой на шею, то освободиться без посторонней помощи, будет проблематично. А если тебя в этот момент тащат за верёвку, то и вовсе — бесперспективно.

Надеть это на демона и тащить в ад, — усмехнулся Андрей, и спросил себя, — Зачем ты оставил эту глупость? Зачем притащил её в дом? Ещё и положил в сейф рядом с газовым револьвером? О чём ты думаешь Андрей?

Андрей не понимал, что с ним происходит после смерти матери. Но он знал почему это происходит с ним.

Убийц милиция не могла найти. Никаких следов, никаких вариантов. Кто-то появился возле глазка входной двери квартиры матери, возможно позвонил или постучался… В тот момент, когда она выглянула в глазок…

Вот здесь и зарыта собака, — думал Андрей, вспоминая дворнягу, похожую на ходячий труп, которую он видел возле мусорного контейнера. — Вот здесь и начинались странности.

Кто-то ударил с той стороны двери по глазку и тот пробил матери глаз. Врач сказал, что если бы старушка не умерла от сердечного приступа, то её убила бы потеря крови. В коридоре всё было красным, будто взорвалась банка с краской.

На опознание Андрей ехать не хотел. Ему это казалось ненужным. Почти извращением, издевательством над ним и матерью. Милиция настояла. Андрей увидел то, что скрывала морговская синеватая простыня. В тот момент, когда мозг идентифицировал лежащее на металлическом столе тело с обезображенным лицом, как «моя мама», в тот момент что-то важное в его сердце перегорело раз и навсегда.

Это что-то было одной из деталей в микросхеме души Андрея, вставленной в невидимый модем, соединявшей его с Богом. Микросхема вышла из строя. Андрей не хотел сознаваться себе в этом. По-прежнему, ежедневно утром и вечером и до обеда, пожалуй, даже более методично, он молился…

…Так ученик, которого в классе прозвали «ботаником» отвечает домашнее задание. Всё чётко, всё заучено и всё мимо разума, мимо сердца. Андрей молился после убийства матери и понимал, что стал религиозным «ботаником».

Но и без православной молитвы он не мог уже обходиться, как наркоман без дозы.

Андрей забросил коробку с ошейником в сейф и подумал, что если вдруг придётся отбиваться от грабителей и у него закончатся патроны к газовому револьверу, то можно будет набросить ошейник на шею бандиту и…

Затащить в ад?

Да куда угодно. Хоть бы и в ад! Андрей с удовольствием затащил бы ублюдка, убившего мать. Ох, с каким наслаждением бы он сделал это…

Так думать было нельзя. Любить ведь нужно всех, особенно врагов. Но как хотелось, чёрт возьми набросить этот ошейник поддонку на шею и таскать его, как бешеную собаку! Ох как приятно было видеть мучения этого таинственного «выдавливателя дверных глазков в глаза старушек».