– Издеваешься? Я еще буду докладывать тебе, как я себя чувствую?

– Мне даже это не позволено?

– Интересуйся лучше своей Термирой!

– Иногда мне кажется, - вздохнул Леций, - что тебе тринадцать лет.

И отошел. Она приготовилась наговорить еще кучу дерзостей, но, оказалось, что

некому. Сердце споткнулось, щеки запылали. Она себя чувствовала плохо, очень плохо.

Хуже не бывает.

В туалете ее вырвало в очередной раз. Во рту было противно, пищевод горел, жить не

хотелось. Она выпила воды из-под крана и присела прямо на коврик отдышаться.

– Боже мой, - послышался прямо над ней голос Гевы, - зачем ты себя так мучаешь?

– 283 -

– Что?!
– с раздражением взглянула на нее Ингерда.

Сообщница Термиры смотрела на нее даже не с сочувствием, просто с непониманием,

с наивным непониманием женщины, которая была выше всех этих человеческих

страстей... или просто никогда не была беременна.

– Это называется токсикоз, - сказала Ингерда сухо.

– Это называется конфликт, - покачала головой жрица, - ты не принимаешь малыша, и

он защищается. Единственное средство от этого - любовь. Любовь к ребенку и любовь к

его отцу.

– Ты еще будешь меня учить?
– презрительно усмехнулась Ингерда, - вы сделали все,

чтобы перессорить нас всех: меня, этого несчастного ребенка и его отца. И вам это удалось.

Не воображай, что я буду с тобой советоваться, Гева.

– Мне нечего тебе посоветовать, - терпеливо сказала жрица, - я служу Термире и

выполняю божественную волю.

– Оно и видно! Твой муж при тебе. И плевали вы оба на эту божественную волю...

Это замечание надменной жрице не очень понравилось. Она нахмурилась.

– Ты хоть знаешь, что твой муж не прикасался к Термире?

– Что?!

– Это ты победила, Ингерда Оорл. Ты, твоя непомерная гордыня и твой женский

эгоизм. Ты добилась своего - не будет никакого нового бога. Не будет. И никто уже не

спасет ни васков, ни аппиров, ни эту несчастную планету. Мы упустили свой шанс.

Ингерда растерянно смотрела на строгую жрицу, ей вдруг показалось, что под ними

пропасть, огромная пропасть, в которую катится вся Пьелла.

– Как это, не будет? - проговорила она недоуменно, она думала, что это вопрос

незыблемо решенный, а оказалось, что все было так шатко и неопределенно!
– а как же?..

– А вот так, - холодно сказала Гева, - Алвзур Ор передумал рождаться в такой

обстановке.

– Передумал?!

Она вдруг представила, что могла бы класть детей в одну коляску, как близнецов, и

молока бы ей хватило на двоих, и любви, мальчик был бы беленький, а девочка -

рыженькая...

Ее вдруг пронзило чувство потери, невосполнимой утраты и досады на свою

чудовищную, непоправимую глупость.

– И что, уже поздно?
– с ужасом посмотрела она на жрицу.

– Поздно, - обреченно сказала та, - новолуние прошло.

– Ну и что, Гева? Ведь будет еще много новолуний!

– Пойми же - это только одно из условий, их должно совпасть очень много, чтобы

сущность такого порядка могла погрузиться в наши миры. Возможно, теперь не одно

тысячелетие пройдет, прежде, чем такой расклад повторится.

– Тысячелетие?!

– Васкам, конечно, все равно во временном тупике, но ни один аппир до этого времени

точно не доживет.

Из незакрытого крана бежала тонкая струйка воды, бежала так же непрерывно и

неотвратимо, как время. Мир был все тот же: розовый коврик на полу, плитки с

разноцветными рыбками, зеркало, пузырьки с мылом... но что-то в нем произошло

роковое, он прошел ту развилочку, после которой нет пути назад. И, казалось, что ничего

еще не случилось, что все как прежде, но это уже только иллюзия.

– Значит, он не женится на Термире?
– наконец дошло до нее.

– Кто?
– почему-то насторожилась Гева.

– Как кто? Леций.

– Разумеется нет.

– А зачем нас тогда собрали?

– Понятия не имею.

– Там... там лишее кресло во главе стола. Я подумала, что это для Термиры.

– 284 -

– Успокойся. Термира уже на небе. Ни родить, ни даже отобедать с вашими гостями

она не сможет. . И никто там ее уже не найдет, никакой каменотес...