Начальники снова переглянулись и помолчали. Павлин Яковенко был ясен, как апельсин подо льдом, а вот поведение Завьялова меня удивило и даже насторожило: в Москве мне сказали, что он в курсе дела и окажет содействие.

— Какая вам нужна машина? — хмуро спросил Завьялов на тридцатой капле корвалола.

— А у вас какая?

— У меня «мерседес»!

— Что ж, давайте «мерседес». Меня устроит, — согласился я неохотно.

— И номер «люкс» в отеле? — съязвил Яковенко, отчего-то встав на цыпочки.

— С видом на море, — уточнил я.

На любовь с первого взгляда я и не рассчитывал. Не знаю, позвонил ли Завьялов Рудину или самому Куликову, но окна номера в отеле «Якорь» и в самом деле выходили на море. На радостях я не стал обижаться на предоставленный в мое распоряжение новенький «ниссан» вместо «мерседеса».

Едва я успел принять душ, как в дверь моего «люкса» постучали. На пороге стоял рыжий мужчина моих лет в кожаной куртке.

— Тра-та-та-та!!! — сказал он вместо приветствия и направил мне в грудь ствол автомата «АГ-043». — Ты убит! Падай!

Я подумал, что в отместку за привередливость мне подобрали напарничка из личного состава местной психушки.

— Инспектор уголовного розыска капитан Кифарский прибыл в ваше распоряжение! — отрекомендовался рыжий, щелкнув каблуками.

Я схватил его за шиворот и втащил в номер. Мы обнялись.

— Ну, поворотись-ка, сынку! — отшвырнув автомат на кровать, широко улыбнулся мой одноклассник. — Экой ты стал!

— Толик! Вот это да!.. Значит, в пинкертоны подался? А ведь собирался врачом стать, как отец?

Толик стукнул о стол донышком бутылки коньяка и по-хозяйски уселся за стол.

— Человек предполагает… — перевернул вниз дном тонкостенные стаканы из гостиничного комплекта. — В мед я благополучно провалился, забрили в армию, оттуда — по комсомольской путевке в угро, потом — школа милиции в Краснодаре. Все думал — временно, да так и заторчал в ментах, а теперь что уж менять.

Я выложил из сумки завернутые Леной бутерброды:

— Рассказывай! Женат? Дети?..

— Была жена, да сплыла… Ну, со свиданьицем, майор! — И, звякнув своим стаканом о край моего, залпом выпил. — Надолго к нам?

Я понюхал коньяк и отставил стакан в сторонку.

— Да вот, напросился, понимаешь, язву подлечить гра-динской водичкой, — убил двух зайцев сразу, не желая ни пить, ни вдаваться в подробности.

Богатая сероводородом градинская вода (а также пиво, водка, лимонад, продукты и все, что приготовлено на ее основе) смердела тухлыми яйцами, но, говорят, помогала язвенникам.

— Э-э, — покивал сочувственно Кифа. — Дожил, да? С начальством небось нелады? Язва — она ведь болезнь нервенная. Я когда узнал, что Игорек Вениаминов у нас объявился, так и подумал: выкинули парня из столицы. Ну да ничего, у нас тут тишь да гладь да Божья благодать — вылечим твою язву.

— Как наши-то? — отстегнув рожок с 5,45-мм патронами, заглянул я в ствол автомата. — Классная жива?

— Классная жива, — откусил полбутерброда Кифарский. — Живет в Тель-Авиве. Там же Зоя Петрова, она же Хейфиц. Судьин Костик в Афгане погиб. Шустов спился. Демидова и Ясинец поженились, плодятся с кошачьей скоростью…

Он пересыпал фамилиями одноклассников и учителей, многих из которых я уже не помнил, потому что за два последних школьных года не успел ни с кем подружиться. Всего за десятилетку я сменил пять школ, и одноклассников у меня было человек сто пятьдесят в пяти городах бывшего Союза.

Если Яковенко разузнал мою биографию во всех подробностях, включая два года, которые я проучился в градинской школе, то действовал он с завидной оперативностью. Стоило поблагодарить его за заботу: назначение мне в помощники офицера, да еще доброго приятеля, было с его стороны знаком особого расположения.

Кое-что в этом городе я припоминал — например, высокий желтый забор, за которым когда-то размещалась воинская часть.

— Военных вывели за город еще в девяносто первом, — объяснял Кифа, — а сюда переехала мореходка.

Мы колесили по раскаленному Градинску второй час. Окраинный южный район — бывший Ленинский, а ныне Монастырский — изменился. Две гостиницы, новый авто-вокзал, корпус завода «Азоврыба», банк и круглый торговый павильон из стекла и металла, да вот теперь мореходка, разместившаяся на месте передислоцированного полка морской пехоты, представляли его деловую часть. Частные жилые дома были давно снесены, некогда узкие извилистые улочки превратились в проспекты и теперь были застроены блочными девяти- и шестнадцатиэтажками.