— Ровно в половине заслуженных тобою случаев, — усмехнулся Питер.

— Вот именно! Даже мой брат… младший… Сначала я лупил его — пользовался тем, что он не успевал подкинуть монету, чтобы решить: дать мне по уху или отойти в сторону. А потом он приноровился: рефлексы вырабатываются быстро и становятся безальтернативными, решает подсознание, а ему монетки не нужны… — Так вот, он уже не подкидывал монетку, а бросался на меня с кулаками. По поводу и без повода, рефлекс: как увидит меня, так сразу… Мне пришлось уйти.

— Из деревни?

— Из дома. Из деревни я ушел позже, когда понял…

— Что? — спросил Питер, потому что Питер надолго замолчал, глядя в зеленое небо, где солнце застыло, будто остановилось то ли время, то ли вращение планеты.

— Из деревни, — сказал Питер, — я ушел, когда понял, что должен найти передатчик.

— Найти что? — поднял брови Питер.

— Передатчик, — повторил Питер. — Такую штуку, с помощью которой новое человечество связывается с другими цивилизациями.

— Вот оно что, — сказал Питер. — Вот, значит, почему ты искал похожую на метеоритный кратер Долину и спрашивал каждого встречного…

— Конечно, — пожал плечами Питер. — Если прийти к одному выводу, из него неизбежно следует другой.

— О чем ты говоришь? — спросила Инга. — Какой кратер? Что такое метеорит?

— Я нашел такой кратер, верно? — с беспокойством спросил Питер. — И то, что здесь, действительно дверь?

— Куда? — мягко спросил Питер и взял Ингу за руку.

— Во Вселенную! — с вызовом сказал Питер. — Муравей ищет вход в муравейник.

— Не очень хорошее сравнение, — заметил Питер.

— Лучшего у меня нет.

— О чем говорите вы оба? — настойчиво спросила Инга и отобрала у Питера руку. — Почему вы говорите так, чтобы я ничего не поняла?

— Это не специально, — смутился Питер. — Просто он знает больше, чем ты, ему не нужно объяснять кое-какие вещи.

— Я знаю больше, — согласился Питер, — но кое-какие вещи мне все-таки нужно объяснить. Зачем ты пришел сюда?

— Пожалуйста, — хмуро сказал Питер и попытался сесть ближе к Инге, но она отодвинулась, и рука его, которой он хотел обнять девушку, повисла в воздухе. — Пожалуйста, — повторил Питер и сложил руки на коленях, — не делай вид, что не понимаешь простых вещей.

— Я действительно не понимаю, — спокойно отозвался Питер.

— Хорошо… — Питер подумал, поднял взгляд в небо, где солнце, к которому он не успел привыкнуть, сдвинулось наконец к горизонту, ограниченному горным кряжем. — С детства я любил читать… я имею в виду настоящие книги, в которых рассказывалось о том, что было до Сверхновой, в книгах я прочитал, как еще в две тысячи тридцать шестом году случилась война между большими странами… забыл названия, этих стран сейчас нет… Началась война потому, что лидер одной страны никак не мог решиться на какие-то действия по отношению к другой стране. И парламент тоже очень долго не мог принять решения. Во второй стране ситуация сложилась таким же образом, и однажды за людей решил компьютер, началась бойня, миллионы людей погибли, и никто не мог решиться отдать приказ, подписать мир, хотя никому война была не нужна. Это произошло до Сверхновой. А еще я прочитал, что до Сверхновой были люди… я не знаю точно, что это означало, их называли террористами… Они обладали волей, а те, против кого террористы действовали, свободой воли уже не обладали и поступали случайно, будто монетку подбрасывали:

— Я ничего не понимаю, — пожаловалась Инга, — о чем ты рассказываешь?

— Поймешь потом, — отмахнулся Питер, — продолжай, пожалуйста.

— И я понял, что все началось задолго до Сверхновой, а когда вспыхнула звезда, люди решили, что излучение объясняет, почему они стали такими… Может, даже решили не сами, а кто-то из ученых бросил монетку… Или нет, монетки появились позже? Не знаю, я слишком мало прочитал, чтобы понять. Но уверен, что звезда была ни при чем.

— Ни при чем, — повторил Питер. — Продолжай.

— Однажды я нашел Библию. Ветхий и Новый Завет. Странно, что я не видел этой книги раньше — дед Борис говорил мне, что в старые времена Библия была у каждого, кто умел читать, потому что это книга Бога и там написано, как должен поступать человек. Библию я нашел на чердаке у селянина, он пустил меня заночевать — не по доброте душевной, просто жребий так выпал. И выпало мне, — продолжал он, — ночевать на чердаке, где оказалась довольно большая библиотека: книг сто или двести, все целые, хотя и потрепанные, когда-то их читали, а потом почему-то не выбросили и не сожгли, а подняли на чердак, с глаз долой. Такой книгам выпал, наверное, жребий. Там я и обнаружил Библию, где было написано, что свобода выбора — Божий дар и самое ценное, что Господь дал человеку по доброте своей. Не умея сознательно выбирать, человек становится вровень с тварями бессловесными…

— Это так, — рассеянно сказал Питер, глядя вверх, на солнце, и не щурясь, — но и не так в то же время.

— Я понял это значительно позже, — кивнул Питер.

— Что?

— То, что наверняка известно тебе, — с вызовом сказал Питер. — Свобода выбора сделала разумным человека, но отсутствие этой свободы не вернуло человека в животное состояние. Разве эволюцию живого можно повернуть вспять? Разве природа способна двигаться в обратном направлении?

— Я знал, что ты умен, но не представлял, до какой степени, — пробормотал Питер.