Шрифт:
— Получите и простите! Мы когда-то были не меньшими дураками, чем вы потому, что вздумали переделать вас на свой лад!" — немцам не нужны "исповеди", они меня лучше знают, чем я их" — сомнения в сторону "фонда" иногда беспокоят. Если появятся другие — без задержки изложу.
Глава 6.
Отдых от "Анкеты"
Каждый, кого в детстве, война накрыла оккупацией, должен помнить о трёх непреходящих желаниях:
а) что-то положить в вечно пустой желудок,
б) не получить близкого знакомства с бомбой, а так же "да не зацепят меня её осколки"!
в) выспаться после ночного налёта авиации. Принадлежность авиации не имеет значения. Безразлично какой: вражеской, родной — "нужное подчеркнуть".
Порядок следования пунктов а), б), в) мог быть иным, но "набор корзины военного времени" оставался неизменным и "прелесть" каждой позиции не терялась.
Но пришло время, когда многие тысячи граждан с когда-то оккупированной территории и побывавшие за рубежом, могли признаться себе и другим: — "Жизнь прожита не зря и сегодня она сфокусирована в одну точку с названием "сумма компенсации в марках за прошлое".
И мою "учётную карточку претендента" отослали в столицу, и второй раз в "органах социальной защиты" ожидающим награды гражданам сказали тревожное слово:
— Ждите!
Глава 7.
Дойче Марки. "Обогащение".
Когда ожидание марок стало нестерпимым — тогда и пришла из столицы приятная бумага, предлагавшая претендентам "явиться по указанному адресу". Бумага советовала иметь при себе паспорт. Если претендент не дождался марок, то за ними могли явиться близкие родственники, способные доказать своё родство, или близость с не дождавшимся марок претендентом. Иностранные деньги могла получить жена умершего претендента. От такого разъяснения явно пахло Западом.
Длинный коридор с кабинетами в доме "социальной защиты" был уставлен стульями для отдыха состарившихся претендентов. Пожилые люди степенно ждали вызова в кабинет, где шустрые и нахальные столичные "товарищи" выдавали марки, заработанные не их руками.
Ни шума, ни гама, ни попыток вне очереди влезть в вожделенный кабинет со стороны бывших советских граждан, работавших в молодости на Рейх, не наблюдалось. Бес и я, не медля, усмотрели в пришедших "чуждую советским людям культуру". Нужно говорить, что наблюдение было приятным до удивления? Поведение скромно, с переходом в бедность, одетых "претендующих" граждан разительно отличалось от поведения не "порченых зарубежьем" соотечественников: они, не удостоенные получения иностранной валюты, с любопытством смотрели на "счастливчиков":
— Это ж надо: рядом с нами жили, а мы не знали, что они в войну в Германии работали!
Коридор "Отдела соцобеспечения" — длинная и тёмная труба с кабинетами. Стандарт. Прежде и никогда впредь, подобные учреждения иными строить не будут. Кабинет, где бывшие работники на Рейх получали окончательный расчёт, был в одном конце коридора, а в другом, конце, упиравшемся в окно на улицу, стоял "товарищ", явно не имевший никакого отношения к процедуре выдачи марок и злобно поглядывал на ожидавших своей очереди претендентов.
Что "товарищ" не входил в число "претендующих" — было понятно, но чего было пялиться на "счастливчиков" — хотелось знать. Медленно двигаясь к окну приблизился с "товарищу" и услышал шипение вроде бы адресованное мне:
— Суки, на немцев работали, а теперь ещё и компенсацию им подавай! — у "товарища" была такая злобная рожа, что казалось: какие-то сантиметры отделяют его от "порыва на действие".
Его можно было понять: "верой и правдой" служил "великому делу построения коммунизма", а результат — маленький чин с малой зарплатой!
Всё, никаких наград и ноль внимания! А эти скромники работали на врагов — и теперь получают валюту! — ни к кому не обращаясь, что-то невнятное прошипел о "несправедливости", но поскольку товарищ был зол, то копать до корней "несправедливости" я не рискнул: мог откопать драку в "общественном месте". А зачем скандал, когда денег иностранных ещё не получил?
— Ага, он был из числа "верных и преданных "товарищей". Не иначе. Морда злая, и вид у дяди, будто свои кровные денежки раздаёт!
Даже ненаблюдательный человек без труда мог бы показать тех, кто пришёл получить компенсацию за прошлое и на тех, кто не бывал в "заграничном рабстве": у первых на лицах проступали следы от яда с названием "западная культура". Как однажды их "траванули" — так до конца жизни они и остались "отравленными". Какая выдержка, терпение, чужой ordnung, наконец! Какая молчаливость! — и поддавшись влиянию беса, тут же, не откладывая, задал один вопрос трём женщинам: