Служанка ушла. Пойдя вслед за ней и остановившись перед церковными дверьми, Леменор видел, как Джуди подошла к госпоже и что-то сказала ей. Улыбка Жанны показалась ему верным залогом её благосклонности. Теперь он твердо знал, что не жениться ни на ком, кроме Жанны Уоршел, пусть даже отец лишит её наследства.

За вечерней трапезой Жанна с поверхностным интересом внимала советам барона по ведению хозяйства. Дав кухарке необходимые указания на завтра и проверив содержимое кладовой, баронесса достала шахматы, и отец с дочерью удобно расположились за игрой у камина. Жанна играла плохо, а сегодня и вовсе была невнимательна. Барон поминутно называл её безмозглой дурой, а пару раз даже готов был запустить в дочь ферзём, которым она только что безалаберно пожертвовала. Разумеется, игра завершилась торжеством опытности над молодостью, хотя победа не доставила Джеральду былого удовольствия. В назидание дочери помянув добрым словом покойницу-жену, бывало, обыгрывавшую не искушённых в шахматах оруженосцев, он отправил Жанну спать, напомнив, что завтра она должна встать пораньше, чтобы переделать кучу дел до приезда Гвуиллитов. Девушка подчинилась и поднялась в свой уголок. Она пыталась настроить себя на благочестивые мысли, достойные предстоявшего паломничества в близлежащий монастырь, но не могла. Сердце её бешено колотилось и вот-вот готово было выпрыгнуть из груди.

Спальня Жанны была отгорожена от унылого тёмного зала таким образом, чтобы образовался солар. Холодный пол, как и в других жилых помещениях, устилали соломенные циновки; узкое оконце на ночь заставлялось деревянным ставнем. На пузатом сундучке под высоким узким окном, единственном окне во всём зале, валялись камлотовые чулки.

Возле широкого, на массивных ножках, приспособленного под кровать, сундука с самодельным пологом сидела мышь. Девушка с визгом бросила в неё башмаком — мышь убежала, спряталась за ещё одним сундуком с плоской крышкой, на котором лежали мягкие подушки. Напротив него стояла высокая подставка для свечи. На специальной полке под днищем сундука-кровати, стопкой лежала повседневная одежда. В самом сундуке, помимо белья, на самом дне хранились драгоценности: две резных шкатулки с инкрустацией. В одной из них, полукруглой, лежало металлическое зеркало; во второй — драгоценности женской половины семьи Уоршелов. Ключ от сундука Жанна всегда носила с собой.

Скромным уютом в виде разбросанных по полу подушек, набитых травой и конским волосом, комната и замок в целом были обязаны Беатрис Уоршел. Это была в своём роде удивительная женщина; в тех краях, откуда она была родом, нашлось бы немного девушек, которых лучше неё пели и танцевали, пленительнее улыбались и одевались с большим вкусом, чем графиня Беатрис и ее старшая сестра. Их манеры были безупречны и полны врождённого, природного изящества. На руку сестёр претендовал не один десяток рыцарей; они были музами поэтов; не один рыцарь преломлял в их честь копьё на ристалище.

Замужество Беатрис было случайным и у многих вызвало недоумение. Ей прочили блестящую партию — крестника отца, но по настоянию родных она вышла за Джеральда Уоршела, который сумел отличиться в многочисленных стычках с валлийцами, ценой своей безрассудной храбрости приостановивший движение с гор на долины центрального Шропшира. Отец Беатрис заметил подававшего большие надежды юношу, а Элджернон Уоршел, отец Джеральда, озаботившись будущим сына, сделал всё, что помолвка с дочерью сиятельного графа состоялась как можно скорее, делая различные мелкие подарки её тётке. Он знал, что делает: Элеонора имела большое влияние на брата.

Впервые жених и невеста увиделись во время помолвки. Молодой человек с мужественными чертами лица, по словам тётки, бесстрашно громивший язычников, был встречен Беатрис с молчаливым безразличием, но все же с нотками благосклонности. Разумеется, он не был пределом её мечтаний, пробелы в его образовании и воспитании постоянно напоминали о себе, но по крайней мере он не был ей противен. Разница в возрасте была не так уж велика, так что она надеялась, что поладить с ним будет не так уж сложно, не сложнее, чем с братьями и кузенами. Кроме того, она не могла не заметить, что ее присутствие смущало его. Причина была проста: красота невесты не оставила Джеральда равнодушным.

Несмотря на то, что сын рано женился, Элджернон Уоршел не познал в полной мере плодов своих трудов, погибнув во время бесславного похода принца Эдуарда. После его кончины на руках сына, помимо молодой жены, собственных троих детей и двух маленьких сестер, осталась мачеха, от которой, по словам пасынка, было мало толку. Женщина веселая, склонная к полноте, Маргарита больше всего на свете обожала грызть орехи, из-за чего ее одежда была вечно в шелухе. Вследствие своего характера она отлично ужилась с невесткой и даже взяла на себя заботы по поискам подходящей кормилицы для ее детей.

Маргарита пережила мужа на четыре года. Какая-то неведомая болезнь в последний год жизни раздула ее тело до неимоверных размеров, так что ей было тяжело не только ходить, но и дышать. А потом она вдруг усохла и, испросив духовника, скончалась на руках у невестки. Хоронили её без Джеральда Уоршела, огнем и мечом отбивавшего атаки хлынувшего с гор потока валлийцев.

Жанна помолилась и позвала служанку. Джуди помогла ей раздеться и развесила по местам одежду. Пожелав госпоже спокойной ночи, она удалилась.

Баронесса, подложив руки под голову, уставилась в потолок. Глаза у неё слипались, но засыпать не хотелось. Да и как же она могла заснуть после того, что с ней случилось сегодня!

Постепенно мысли её начали путаться, и, как Жанна не боролась с собой, сон всё же смежил её веки.

Джуди тоже не спалось.

— Ой, я сегодня такого парня видела! — Она блаженно вытянула ноги в комнате с низким потолком — общей спальне девушек. — Эй, Нетти, ты спишь?

Ей так хотелось поговорить с кем-нибудь, — о чём угодно, лишь бы поговорить! — но, как нарочно, все её подруги либо спали, либо весело проводили время со слугами. Оставалась Нетти — но и она, как нарочно, успела задремать.