— Вы «прошлись» насчет его больной ноги, так?

— Примерно.

— У вас были ключи?

— Я стащила их со стола.

— Дальше.

Майя напряглась — прилив адреналина в крови иссяк, к тому же предательский ликер начинал действовать: несмотря на минувшее потрясение, клонило в сон.

— Сколько времени вы находились в классе?

— Не помню. Пять минут, десять…

— Только чтобы взять бутылку? Десять минут — это очень много.

Она пожала плечами:

— Хорошо. Я стояла и смотрела в окно.

— Любовались пейзажем?

— Просто размышляла. — Она вдруг почувствовала злость. — К чему эти расспросы? Вы же мне совершенно не верите!

Она вскочила с подоконника, тряхнула головой — подсохшие волосы разлетелись, словно солома. Ничего предосудительного… Кроме страхолюдного вида: вытянутое лицо, круги под близорукими глазами и абсолютно не пригодное к реставрации платье. При мысли о платье она всхлипнула.

— Я знаю, о чем вы думаете: мы пришли сюда вдвоем, напились до изумления, повздорили с охранником и размозжили ему голову. А потом подожгли музей, чтобы скрыть следы.

— Следы чего?

— Не знаю, — вздохнула она. — Может быть, как раз в музее мы и устроили вертеп. А в «историчке» — так, для отвода глаз.

— Вам и прокурор не нужен, — хмыкнул Колчин. — Готова обвинительная речь.

— Извините. — Майя снова потерла виски. — Все в голове перемешалось.

— Вы услышали сирену, когда находились в кабинете?

— Да. У меня было такое ощущение, будто что-то взорвалось. Я бросилась к музею — он был заперт. А ключи я оставила в классе.

— И вы высадили дверь? — Колчин посмотрел с некоторым уважением.

— Роман очень кричал. Я испугалась.

— Ну, о своем приятеле можете не беспокоиться, он почти не пострадал, если не считать испорченного костюма. А что именно он кричал, не помните?

Майя нахмурилась, вспоминая.

— Он не мог подойти к двери, там что-то горело на полу.

— Странно. Если бы Ахтаров курил и уронил спичку, зажженную бумагу… да все что угодно — он мог бы легко потушить пламя. А вспыхнуло сильно и сразу — так утверждает эксперт.

— Что же там могло загореться? — недоуменно спросила она.

— Жидкость, — ответил Николай Николаевич. — Предположительно — бензин.

— У Романа не было зажигалки, — быстро сказала Майя.

— Откуда вы знаете?

— Потому что у него были спички… Он зажигал спичками свечи в кабинете истории. И они остались там, можете проверить.

— Да, мы нашли коробок.

— Вот видите!

— Нет, не вижу. Вы правы: трудно представить, чтобы человек (некурящий, заметьте!) таскал в кармане спички и зажигалку. Я бы согласился с вами, если бы расследовал несчастный случай. — Колчин сделал паузу. — Однако наличие бензина предполагает умышленный поджог, Майя Аркадьевна. Говоря канцелярским языком — преступление с заранее обдуманными намерениями. Тут своя логика.

Майя прикрыла глаза, чувствуя, что задыхается.

— Рома не мог этого сделать, — с трудом произнесла она. — Музей — это его детище, он собирал его по крохам. Чтобы он сам, своими руками… Нет, не верю. Да и ради чего? Что он сам-то говорит?

Следователь приоткрыл папку из дешевого кожзаменителя, мельком взглянул в бумаги, снова закрыл.

— В основном ваши показания совпадают. Вы заперли его в музее, он присел на стул возле окна, вроде бы задремал, очнулся от дыма и жара, сработали датчики, включилась сирена… И далее по тексту.

— Ему вы тоже не верите?

— Трудно сказать. Как звали охранника?

— Эдик, — машинально ответила Майя и прикусила язык.

Колчин вновь заглянул в записи.

— Верно. Эдуард Францевич Безруков, семьдесят первого года рождения, прописан… ну, это несущественно. Сотрудник частного охранного агентства «Эгида». В каких вы были отношениях?

Майя встретилась взглядом со следователем и неожиданно подумала: а он опасен. Внешность вполне безобидная (пожилой школьный учитель, мечтающий дожить до пенсии без инфаркта), а что под ней… Он даже не дал мне поговорить с Романом — тут же развел по разным комнатам и допрашивал (пардон, снимал показания) поодиночке. Впрочем, у нас было время: дорога до туалета, холодный душ под краном, встреча пожарных… Однако нам в голову не приходило договориться, чтобы лгать поскладнее, — вместо этого мы задавали друг другу один и тот же вопрос: что могло загореться за закрытой дверью?

— Может, какое-нибудь взрывное устройство? — робко предположила она, вытирая волосы краем занавески.

— Перестань. Во-первых, взрывное устройство — дорогая и громоздкая штука. Во-вторых, взрыв предполагает какой-то громкий звук, хлопок… А ничего подобного я не слышал. А самое главное — мы были одни на этаже.

— Мальчик был, — вспомнила Майя. — В костюме гнома.

— Гриша Кузнецов? — Рома невесело усмехнулся. — Они еще даже химию не изучали. Его познаний хватило бы только на пустую коробку с проводами… Нет, должно быть какое-то другое объяснение. Успеть бы его найти!