— Да, но ее приятель никак не успел бы сюда добежать, пока она находилась в «историчке». Или ты полагаешь, они действовали вдвоем?

Следователь пожал плечами и, немного ссутулясь, прошел по коридору, повторяя Майин путь — от дверей кабинета, через лунные полосы в широких окнах с черными переплетами к выгоревшему музею.

— Безрукова могли убить раньше, еще до пожара. Убить и оставить тело в тупичке перед туалетами, в темноте. Потом, когда включилась сирена, труп отволокли в пустой класс.

— Да зачем? Убил — и дай деру.

— Пока не знаю. — Николай Николаевич остановился перед выбитой дверью и присел, пристально разглядывая осколки стекла на полу. Эксперт опустился рядом на корточки и рассеянно поводил по полу указательным пальцем. Подцепил погнутую оправу, оглядел ее и положил в полиэтиленовый пакет.

— Дамочка расколотила очки, — задумчиво произнес он.

— Я вижу. Собери-ка осколки и попробуй сделать анализ.

— На предмет чего? — не понял эксперт.

— Мне нужно знать, не разбилось ли здесь еще что-нибудь, кроме них.

Эксперт поднял глаза и с интересом посмотрел на Колчина.

— Что? — медленно спросил он. — Все-таки надеешься отыскать следы четвертого?

Занесенный снегом «жигуленок» пробивал себе дорогу в мокром месиве, словно утлая лодочка среди торосов. За рулем сидел Гена Алакин — тот самый лохматый молодой человек, единственный молодой в следственной бригаде. Приглушенно гудела печка, Майя положила на нее озябшие ладони и искоса посмотрела на спутника.

— Вы давно знакомы с Колчиным? — несмело спросила она.

— А что?

— Ну… Мне он показался каким-то серым.

— То есть недалеким?

— Скорее занудливым, уж простите.

Геннадий позволил себе улыбнуться.

— Он мировой мужик. И крутейший профессионал.

— Но он уже нашел для себя преступника! — с тихим отчаянием сказал Майя. — Только почему-то не арестовал меня вместе с Романом — видимо, что-то помешало.

Она на секунду запнулась и спросила с непонятной надеждой:

— А вы? Вы тоже подозреваете…

— Честно? — Геннадий крутанул руль, выравнивая заскользившую машину. — Я почти уверен, что охранника убил кто-то из вас. Вы или ваш друг. Либо вы вместе.

Помолчал и добавил:

— Но, по-моему, Николай Николаевич думает по-другому.

Она вздохнула с некоторым облегчением. Следователь думает по-другому — это вселяло в сердце некоторую надежду. Впрочем, и об этом она сейчас не могла думать. В измученной голове (цитрамон, пенталгин и валокардин — убойнейшее средство, известное еще со времен учительствования) вертелись какие-то бессмысленные образы, словно обрывки кинолент: луна в мокром небе и высокий бокал с ликером (Ромушка хорошо знал ее вкус), раздавленные очки — завтра придется тащиться в «Оптику», иначе в кабинете следователя обязательно наткнусь на что-нибудь или разобью графин с водой. Еще нужно позвонить ученикам и отменить уроки на первую половину дня… А лучше на целый день: неизвестно, когда отпустят (и отпустят ли вообще). Посмотрела на отрывной календарь, на котором сиротливо болтались три последних листка: итак, никто не придет, и никто не поздравит, и Новый год, по давно устоявшейся мрачной традиции, она встретит в компании с экранным президентом.

— Приехали, — сказал Геннадий, останавливая машину. — Вас проводить до двери?

— Если нетрудно, — робко отозвалась она.

— Нетрудно.

Галантно сопя, он прошел следом за ней до ее квартиры, подождал, пока Майя отыщет в сумочке ключи и отопрет замок.

— Не зайдете выпить кофе? — спросила она.

— А у вас есть «Маккона»? — остроумно осведомился он, что надо было принять как отказ.

— Был, но, к сожалению, закончился.

— Как жаль, — заметил он. — Тогда в другой раз. — И запрыгал вниз по ступенькам.

Роскошные хоромы, доставшиеся от родителей (кухня, коридор, совмещенный санузел и единственная комната — она же и спальня, и гостиная) пугали своей пустотой. Майя прошла к глубокому плюшевому креслу, любимому еще с детства, села в него, не зажигая света, и положила ноги на батарею, попытавшись представить себе пылающий камин и кружку глинтвейна в руках. Получилось плохо: снова перед глазами возник школьный коридор и вой сирены. История не хотела кончаться.

Хорошо, сказала она себе. Попробуем разобраться, хотя фактов, надо признать, немного. Первое — пожар в закрытом музее. На мгновение ей снова стало жутко, но она, рассердившись, погнала эмоции прочь.

«Сыщик я или истеричная дама? Что могло загореться на пустом месте? Мое первое и дурацкое предположение: взрывное устройство. Дурацкое — по нескольким причинам. Первое: срабатывание подобной штуковины предполагает взрыв, хлопок (тут Ромушка прав), а ничего такого мы не слышали. Второе (а также третье, пятое, двадцать восьмое…) — взрывное устройство никак не сочетается с понятием „средняя школа" (международный терроризм оставим в стороне). Даже маленький Гриша подложил в гардероб свою картонную „бомбу" со вполне определенной целью: избежать контрольной. А тут… Чего добивался преступник? Сжечь живьем Романа в отместку за двойку по истории? Уничтожить музей? Господи, кому может быть интересен школьный музей…»