Анна сидела лицом к высокому отвесному обрыву. Чтобы понять, что это горный склон, нужно было задирать голову. Наверху начинались привычные очертания скал, а вот вся нижняя часть представляла из себя стену, похожую на кусок сыра с дырками-пещерами. Своды одной такой «дырки» недавно обвалились, но хватало других. Стена простиралась от одного края горизонта до другого. Два цвета — темно-серый и черный. Запах гари. Струйки дыма, вырывавшиеся из-под земли. Унылый жуткий пейзаж, отрада пироманьяка.

— Пить хочу, — пожаловалась она в пространство.

— Воды нет, — откликнулся Флейтист. — Мы потеряли все припасы.

— Замечательно… И бутылки тоже?

— Да, весь твой рюкзак. И не только его.

Анна только невнятно хмыкнула: говорить было нечего. Рюкзак еще полбеды. Сами остались живы — и то счастье. Сомнительное, конечно, при условии, что воды здесь не найдется. Но девушка надеялась, что как-нибудь этот вопрос решится. До сих пор так и получалось. Нужна вода — появлялся ручеек, нужна еда — ручеек превращался в полноводную реку с вкусной рыбой.

Впрочем, рано или поздно везение должно было закончиться. Анна предполагала, что этот момент настал именно сейчас. Думать об этом не хотелось, но приходилось. С каждой минутой пить хотелось все сильнее. Три солнца вытапливали из тела последнюю влагу, четвертое было пока что за каменным истуканом, но легче от этого не делалось.

В легких все еще скрипели и чесались отголоски недавнего кашля. Ощущение мерзостное — хотелось расцарапать себе грудь, чтобы добраться до легких, отжать их, как мокрую тряпку. Анна ежеминутно откашливалась. Два погружения в воду с головой и безумный бег даром не прошли. Собственный голос теперь звучал, как скрежет простуженной бензопилы.

Анна поднялась, посмотрела на свои джинсы. После валяния в пепле они были испорчены уже безнадежно. Там, где не въелась грязь от всех предыдущих приключений, последние чистые места изгадила жирная густая сажа, по щиколотку в которой она стояла. В ботинках все еще хлюпала вода — увы, пить ее было нельзя. Анна сняла обувь, попробовала босой ступней землю. Приятно: словно по мягкому нагретому ковру ступаешь.

— Я хочу посмотреть в ближайших пещерах, нет ли там ручья. Кто со мной?

— Гьял-лиэ, — ответил Флейтист.

— Айя… — владетель тоже поднялся, медленно и нехотя, занял свое любимое место: у Анны за левым плечом. — Пойдем…

До первой пещеры шли около километра, заглянули и тут же шарахнулись прочь. Изнутри несло сероводородом, так, что Анну едва не стошнило. На глазах выступили слезы. Шаг назад — и ни следа запаха. Феномен девушку заинтересовал, и она несколько раз сунулась в пещеру, зажав нос пальцами. Так и есть — запах начинался ровно от края стены.

В следующей не пахло ничем, в том числе и водой. Серебряный скептически оглядел свод, залепил вдаль мелким камушком. Стены дрогнули, метрах в пяти оторвался здоровенный сталактит. Острая каменная крошка скользнула по щекам Анны.

— И сюда мы не пойдем, — констатировал Гьял-лиэ.

Еще две пещеры — никакой явной опасности, но и никакой воды. И только в пятой, которую они решили осмотреть последней, и, если не повезет, то вернуться и пойти вправо, источник нашелся. Эта пещера была много крупнее прочих. Почти от самого входа начинались ответвления главного туннеля, каверны и мелкие ниши. Посредине, в углублении, тек довольно жалкий ручеек. Анна поискала взглядом его источник. Вода тонкой струйкой бежала по очередному сталактиту. Но эта конструкция казалась вполне устойчивой.

— Отойди-ка, — сказал Серебряный, и, когда Анна отошла шагов на пять, постучал ладонью по длинным каменным сосулькам. Потом ударил по ним со всей силы. — Все нормально, выдержит.

Анна сначала вымыла руки и лицо, удивившись, сколько же на нем сажи и песка. Потом напилась из ладоней, сложенных лодочкой. Больше ничего сделать было нельзя — даже для того, чтобы прополоскать волосы, струйка была слишком тонкой.

— Отвернись, — попросила Анна и стащила с себя майку.

Ткань не сразу пропиталась водой. Минут пять ушло на то, чтобы дважды достаточно увлажнить ее и отжать. Потом Анна обтерлась до пояса и оделась. Чуть-чуть полегчало. Мокрая ткань приятно холодила кожу, и, по крайней мере, не казалось, что от грязи чешется все тело. Скорее всего, это была только нервная реакция — всего час назад она принудительно искупалась в горячей ванной. Но если после всего пережитого кожа покрылась бы мокнущей коростой дерматита, Анна нисколько не удивилась бы. Правда, сейчас это оказалось бы совершенно не к месту. Ни таблеток, ни мазей при себе не было.

Серебряный честно стоял к Анне спиной. Если и пытался подсматривать, девушка этого не заметила. Да и сомнительно было, что владетель станет играть в игры пятиклассников, заглядывающих к девчонкам в раздевалку.

— Я все, — сообщила она.

Гьял-лиэ умылся, забавно, по-кошачьи действуя одной рукой, брезгливо оттер с щек буро-зеленые брызги, мокрыми пальцами причесался, старательно вытряхивая весь мусор, запутавшийся в прядях. Потом ловко заплел волосы в плотную косу, начинавшуюся от макушки, закрепил ее резинкой. Когда Анна училась в школе, такую прическу называли «колосок», и носили ее только девочки. Получилось довольно забавно. Пышная челка, кое-как прилепленная ко лбу при помощи воды. Открывшиеся очертания резких высоких скул. Высоко поставленные уши.