– Говоришь, город Дит? – Лешко посмотрел на Вергилия. – А где же твои тоскующие люди?

– Безрадостные люди, – поправил Вергилий.

– По-моему, тут никаких нет, ни тоскующих, ни безрадостных. А кто же покажет дорогу в Биерру?

– Сейчас посмотрим, – сказал Вергилий. – Сдается мне, здесь все-таки хоть кто-то должен быть.

– Ну-ну, – скептически усмехнулся Лешко. – Если тебе так сдается – надо посмотреть.

Держа палку наперевес, он выбрался из-за деревьев и осторожно, посматривая по сторонам, направился к ближайшему строению. Вергилий, косясь на обугленные пни, шел рядом.

Подойдя к распахнутой двери, Лешко остановился и негромко позвал, вглядываясь в полумрак:

– Эй, есть здесь кто-нибудь?

Из полумрака никто не отозвался. Оттуда тянуло чем-то кисловатым и затхлым.

– Эй, отзовитесь! – уже в полный голос сказал Лешко.

И вновь не получил никакого ответа.

Подождав, когда глаза привыкнут к темноте, Лешко, выставив перед собой палку, ступил на порог. Окно почти не пропускало света, но все же ему удалось разглядеть, что находится внутри. На дощатом полу валялось какое-то тряпье. Под окном, вдоль стены, тянулась длинная деревянная лавка. Напротив, у другой стены, располагалась такая же, только сломанная посредине; похоже, что она не выдержала веса лежащей рядом черной каменной глыбы с зернистыми светлыми вкраплениями на боках. На дальней от Лешко торцевой стене, щелястой и заляпанной какими-то светлыми пятнами, висел, непонятно на чем держась, некий металлический предмет, похожий на молоток. На других стенах ничего не висело. Прогнувшиеся доски потолка были готовы, как показалось Лешко, в любой момент треснуть под тяжестью того, что лежало на них сверху. Лохмотья ткани, лавки, «молоток» и каменная глыба – ничего другого внутри не обнаружилось.

– Мерзость запустения, – пробормотал Вергилий, заглядывая в дверь из-под руки Лешко. – Мерзость запустения, реченная чрез пророка Даниила.

– Именно так, – согласился Лешко и, опустив палку, вошел внутрь, еще раз осматривая все вокруг. – Подвело тебя твое чутье.

– Никогда не следует спешить с выводами, – назидательно изрек Вергилий. – Мы еще не имеем полной картины. И потом, есть одно хорошее высказывание: «Мир, что станется с ним, когда ты уйдешь? Во всяком случае, ничего похожего на теперешний вид». Это Артюр Рембо. А если по-иному? Если ты не уходишь, а, напротив, только что пришел. И в этом случае, по-моему, мир должен принять другой вид. Мы пришли – и все изменилось. До нашего прихода все здесь было по-другому.

– Так можно объяснить все, что угодно, – ответил Лешко, рассматривая висящий на стене предмет. – И оправдать любое свое не подтвердившееся предположение. Только вот никакой пользы для нас данное объяснение в данный момент не несет, вот в чем беда.

Он пощелкал по «молотку» ногтем, подергал его за ручку и с усилием отделил от стены. Под «молотком» оказалось белое пятно, одно из многих, украшающих серые пыльные доски. Повертев его в руках и постучав себя по ладони, Лешко прилепил инструмент обратно и повернулся к Вергилию, который о чем-то думал, переводя взгляд с «молотка» на каменную глыбу.

– Ладно, пошли смотреть дальше. Чтобы иметь, как ты говоришь, полную картину.

Сопровождаемый приумолкшим Вергилием, Лешко обследовал еще восемь или девять строений. И везде его глазам являлась примерно одна и та же обстановка. С небольшими вариациями. Кое-где на полу вместо тряпья лежали высохшие стебли каких-то растений. Кое-где белых пятен на стенах было больше, кое-где меньше, а в одном из строений их не было совсем. Сломанными оказались еще три лавки. Каменные глыбы обнаружились во всех строениях, так же, как и похожие на молоток предметы на стенах. И повсюду – где больше, где меньше – попахивало кислятиной и затхлостью. Если в этом селении и обитал «печальный сонм», то он, вероятно, спрятался в лесу, почуяв приближение чужаков.

Когда осмотр последнего, приткнувшегося к деревьям на краю пустоши, строения дал все те же результаты, Лешко поставил палку в угол, сел на лавку под окном, вытянул ноги и хмуро сказал:

– Есть еще такое выражение: «Если кажется – креститься надо». Тебе сразу надо было перекреститься и пошли бы мы дальше, не теряя времени. Нет здесь никого, и давненько уже не было. Так что впредь крестись, когда у тебя снова появится какое-нибудь предчувствие.

Вергилий присел на краешек лавки напротив и провел ладонью по своей отполированной макушке.

– Странно, – сказал он. – Вообще-то мне не свойственно ошибаться.

– К сожалению, ошибаться свойственно всем. – Лешко вздохнул. – Если бы я не ошибся, то не был бы здесь. Я бы с него глаз не спускал! – Он стукнул кулаком по лавке. – Я бы по пятам за ним ходил…

– Все, что случается, должно было случиться, – заметил Вергилий.

– А что не случается, то и не должно было случиться, – добавил Лешко. – Очень глубокая мысль. Будем считать, что никаких встреч с безрадостными жителями и не намечалось, и пойдем дальше.

– Мне не свойственно ошибаться, – повторил Вергилий. – По-моему, это селение все-таки более обитаемо, чем кажется.

Лешко фыркнул:

– Более обитаемо! Хорошо сказано.

– Что мы видим вокруг? – продолжал Вергилий, не обращая внимания на иронию. – Какие предметы мы видим вокруг?

– Лавки мм видим вокруг, – буркнул Лешко. – Камни мы видим вокруг. Молотки. Если постучать молотком по лавке – будет один звук. А если по камню – совершенно другой. А если по собственной голове – третий.