Лисбет Саландер испытывала недоумение, но этот вопрос не слишком ее заинтересовал. Она сложила папку и позвонила Аннике Джаннини.

– Я прочла опись имущества. Мое решение осталось прежним. Продай дерьмо и делай с деньгами что угодно. Я не хочу от него никакого наследства.

– О'кей. Тогда я прослежу, чтобы половину суммы положили в банк на имя твоей сестры, а потом предложу тебе несколько вариантов, куда можно пожертвовать деньги.

– Ага, – ответила Лисбет и без лишних слов положила трубку.

Потом она уселась у окна, закурила сигарету и посмотрела на пролив Сальтшён.

Следующую неделю Лисбет Саландер провела, помогая Драгану Арманскому со срочным делом. Требовалось найти и установить личность человека, подозревавшегося в том, что его наняли для похищения ребенка в процессе судебной тяжбы об опеке, возникшей после развода шведки с гражданином Ливана. В задачи Лисбет входил контроль за электронной почтой человека, которого считали заказчиком, но работа прекратилась в связи с тем, что стороны достигли юридического соглашения и примирились.

Последнее воскресенье перед Рождеством пришлось на 18 декабря. Лисбет проснулась в половине седьмого и подумала, что ей надо купить рождественский подарок Хольгеру Пальмгрену, а заодно поразмыслила, не следует ли ей купить подарок еще кому-нибудь – скажем, Аннике Джаннини. Потом не спеша встала, приняла душ и позавтракала – выпила кофе с тостами с сыром и апельсиновым джемом.

Особых планов на день у нее не было, и она немного поразбирала на письменном столе бумаги и газеты. Потом ее взгляд упал на папку с описью имущества. Лисбет открыла папку и еще раз прочла свидетельство о праве собственности на промышленное помещение в Норртелье. В конце концов она вздохнула.

О'кей. Я все-таки должна выяснить, чем он там, черт возьми, занимался.

Одевшись потеплее, в половине девятого утра она выехала на красной «хонде» из подземного гаража на Фискаргатан, 9. Стояла очень холодная, но ясная погода, на светло-голубом небе сияло солнце. Лисбет не торопясь проехала через Шлюз и Кларабергследен и вывернула на шоссе Е18 в сторону Норртелье. В десять часов она свернула к бензоколонке в нескольких километрах от местечка Шедерид, чтобы спросить, как проехать к старому кирпичному заводу. Но, едва остановившись, Лисбет поняла, что необходимости спрашивать нет.

С холма, на котором она находилась, открывался хороший вид на расположенную по другую сторону шоссе низину. Слева, по направлению к Норртелье, она заметила склад красок и чего-то связанного со стройматериалами, а также выставленное шахтное оборудование. Справа, на краю промышленной зоны, примерно в 400 метрах от главной дороги, располагалось мрачное кирпичное здание с развалившейся трубой. Завод стоял, как последний аванпост промзоны, на отшибе – по другую сторону небольшой дороги и узкой речки. Лисбет задумчиво смотрела на здание, не понимая, что заставило ее посвятить день поездке в Норртелье.

Повернув голову, она покосилась на бензоколонку, куда как раз подъехал трейлер с табличкой TIR – Международные дорожные перевозки. Внезапно она осознала, что находится на главной дороге, ведущей к паромной гавани в Капельсчере, через которую осуществлялась значительная часть грузовых перевозок между Швецией и Прибалтикой.

Лисбет завела машину, выехала обратно на шоссе и свернула к заброшенному кирпичному заводу. Она припарковалась прямо посреди участка и вышла из машины. На улице сразу дала себя знать минусовая температура, и Лисбет надела черную вязаную шапочку и черные кожаные перчатки.

Главное здание состояло из двух этажей. Все окна нижнего ряда были заколочены фанерой, верхние по большей части разбиты. Кирпичный завод оказался куда более крупным зданием, чем она себе представляла, но выглядел невероятно ветхим. Никаких следов ремонта ей обнаружить не удалось. Здесь не было ни одной живой души, только посреди стоянки валялся использованный презерватив, а часть фасада носила следы нападения любителей граффити.

На кой черт Залаченко сдалось это здание?

Лисбет обошла вокруг завода и обнаружила с задней стороны рухнувший флигель. Под конец она принялась растерянно изучать входную дверь в торце. Все двери в главное здание были заперты при помощи цепей и висячих замков, укреплены мощными железными болтами и защищены от взлома, и только замок на торце казался менее крепким и держался лишь на одном большом гвозде. «А, черт возьми, здание ведь принадлежит мне», – подумала Лисбет. Оглядевшись, она заметила в куче хлама тонкую металлическую трубу и воспользовалась ею как рычагом, чтобы сбить висячий замок.

Перед ней открылась лестница и вход в помещение первого этажа. Из-за заколоченных окон внутри было почти совсем темно, лишь по краям фанерных листов пробивались отдельные полоски света. Лисбет постояла несколько минут, пока глаза не привыкли к темноте, потом разглядела, что зал имеет метров сорок пять в длину и двадцать в ширину. Потолок подпирали массивные столбы, а все вокруг было забито всяким хламом – брошенными табуретками, старыми деталями оборудования и лесоматериалами. Старые печи кирпичного завода, похоже, демонтировали и вынесли. Их фундаменты превратились в заполненные водой бассейны, а на полу стояли огромные заплесневелые лужи. От хлама несло гнилью, и Лисбет наморщила нос.