Шрифт:
И этот ни на что не похожий «укол гвоздиком»… Вернее, покалывание… Это было в ее жизни, было! Она ничего подобного никогда не испытывала. Трепетная сыновняя плоть долго искала единственный правильный путь, тыкаясь по-щенячьи… У Савелия долго ничего не получалось. Очень долго, непростительно долго… Целую вечность…
Ольга пыталась помочь, но, все равно, так ничего и не вышло.
На вершине апогея она скорее почувствовала, чем увидела, как из сумочки выползла барсучиха—прокурор и, вцепившись ей в волосы, горячо зашептала на ухо: «Ты что, он наркоман! Он зараженный наверняка! Забыла о ВИЧ-инфекции, о гепатитах и прочей заразе! Ты что делаешь, дура?!»
Но Ольге уже было все равно. Она улыбалась, дыша редко и очень глубоко.
С Аркадием, с этим грубым, бесцеремонным и вечно спешащим все закончить как можно скорее… Чтобы потом отвернуться к стене и с чувством выполненного супружеского долга благочестиво захрапеть. Даже с ним, с кобелем, каких поискать еще, Ольга не испытывала такого трепета, такого непередаваемого стыда и блаженства «в одном флаконе». С ним было совсем не так. Если что-то и было, то давным-давно, в молодости.
Потом, лежа с сыном в обнимку, Ольга вдруг зашептала быстро, скомкано… Она говорила то, что должна была сказать. Что считала нужным.
— Ты… прости меня, пожалуйста, Савушка… Я очень виновата перед тобой. Не знаю, как оправдать, но это не сотрешь из памяти, это было. Мне сейчас стыдно за те мысли, которые…
— Говори проще, ма… Ольга, — перебил он ее, нежно поцеловав в правый сосок. — Я все пойму, обещаю.
— Тогда, в девяностом… только забеременев… тобой. Ой, господи, что говорю… Я хотела сделать аборт. У нас с отцом все было так неустроенно, жили плохо, что и говорить. А тут ты… во мне… появился. Аркадий убеждал, что надо убрать беременность. Я и сама так хотела. Был жуткий токсикоз… Думала, что умру… Потом решила, что нет. Оставила. А вот видишь, как вышло! Но я так думала… Ты меня прости, пожалуйста, Савушка… За эти мысли… Прости, я очень виновата перед тобой.
— Ты не поэтому? Со мной… — он весь напрягся, ожидая ответа. Под взглядом сына Ольга почувствовала себя бабочкой, наколотой на иглу. — Не поэтому, Ольга? Только честно…
— Да ты что! — притворно возмутилась она, прикрывая грудь простыней. — Как ты мог так подумать?!
Кажется, Савелий поверил ей. Во всяком случае, дальнейшая любовная игра была очень чувственной, искренней, доводящей до полного изнеможения. Это было несколько дней назад. С ней ли?
Кого она меньше всего надеялась встретить у своего подъезда, так это Павла Ворзонина. Он совершенно не вписывался в ее настроение последних дней, но в тот момент что-то удержало ее от грубости.
Ворзонин был не похож на себя, скорее — на ту барсучиху, которая была на ее стороне в нелегком поединке с прокурором. Ольга не хотела себе признаваться, но барсучиху — адвоката ассоциировала почему-то с Ворзониным.
Бисеринки пота на лысине психиатра в достаточно ветреную погоду и фиолетовые мешки под глазами требовали хоть какого-то объяснения. Что-то случилось. Уж не с Аркадием ли?
— Привет, Оль, я очень виноват перед тобой, — начал Павел сбивчиво, как-то неуверенно, что за ним никогда не наблюдалось. — Хотя бы выслушай меня спокойно, прошу, даже умоляю.
— Что с тобой, Паш? — она взяла его под руку и потянула прочь от подъезда. Еще не хватало, чтобы они встретились с Савелием.
— Я по поводу… Аркадия, — как-то обреченно признался психиатр. — Но тут в двух словах не скажешь. Может, зайдем куда-нибудь?
— Что с ним? Что с моим мужем? — она старалась изобразить страх, беспокойство, но получилось чересчур наигранно и фальшиво.
Ворзонин, кажется, этого не заметил, так он был удручен.
— Его как бы… нет здесь. Это долго, повторяю, объяснять, но без этого невозможно понять главного. Его нет среди нас, но он не умер.
Павел достал из кармана зажигалку и пачку «Уинстона». Ольга никогда не видела его курящим. Неумело прикурив, он закашлялся.
— Что значит, нет здесь? — Ольгу, признаться, начала нервировать «трясучка» Павла. — Прошу тебя, не изъясняйся загадками! Аркадий уже несколько ночей не появляется дома. Где он?
— Если в двух словах, — выдавил Павел из себя, откашлявшись. — То его… нет сейчас нигде. Искать бесполезно.
— Как это? — растерялась Ольга. — Так, где же он?
— Он в другом измерении, — просто ответил Павел.
Люди и призраки
Он летал за ней на крыльях, скользил по граням реальности и… не мог налюбоваться. Где, когда еще у него была, есть или будет подобная возможность? Наблюдать за прекрасной юной девушкой в далеких восьмидесятых, которую ты боготворишь, которая тебе послана, кажется, самой судьбой.