Говорят с ним о красе небосклона,

И загадывают гаду загадки,

И играют, простодушные, в прятки.

А потом они дерутся, недолго.

У драконов велико чувство долга.

И кончается весь бой — отпираньем

Душ, и дружбой, и взаимным братаньем.

Смотрит девочка в окно на балконе —

Едет рыцарь на крылатом драконе.

Тихо плачет позабытая кошка.

Всё красиво…

Только грустно. Немножко.

* * *

— В общем, Саня со Сморчём и Щусём висят у них на хвосте… точнее — на боку, -

Север повёл плечами, разминая их после долгого бега. — Грек твой был прав. Идут — не

171.

меньше полутысячи. Осторожно идут, во все стороны дозоры высылают.

— Ничего, — отозвался Сергей. — Ирка с Наташкой Мигачёвой, сейчас уже, наверное, к

чехам подбегают. Да и австрийцы, должно быть, подошли…

Игорь Мордвинцев, Север, Сергей и я стояли на заснеженном склоне среди чёрно-белых деревьев, неясно рисовавшихся в предрассветном сумраке. Вадим, убежавший на разведку, мотался где-то впереди, выслеживал уже совсем близких негров. Ручей внизу склона, невидимый отсюда, тонко звенел на камешках — незамерзающий, оживлённый… Его берегом двигались несколько чёрных теней — шли кабаны, и их похрюкиванье доносилось до нас.

— Мы с Иркой вчера, перед тем, как она ушла, поцеловались первый раз, — задумчиво

сказал Игорь.

— Да ты чё? — иронично спросил Сергей. Я толкнул его локтем, но Игорь не обратил

внимания на иронию, продолжал озабоченно:

— Зря ты её, Олег, послал. Ей же тяжело будет… Наташка — та крепкая…

— И парня нет… — кивнул Сергеи я пихнул его коленом, но Игорь снова его не услышал:

— А Иринка — она…

— Она на лыжах бегает в сто раз лучше меня, — не выдержал и я наконец.

— Что нетрудно, — заметил Север и подвигал шпагу в ножнах.

Все умолкли, и в молчании холодный январский рассвет обступил нас со всех сторон — стало даже холоднее, чем было. Мы не двигались, только временами переносили свой вес с одно ноги и лыжи на другую, да ещё иногда кто-нибудь зевал, закрывая рот крагой.

— Холодно, — пожаловался Игорь Северцев, похлопывая себя руками по бокам.

— Градусов двадцать, — подтвердил Сергей. — Что, мерзнешь, Север?

— Иди ты, — беззлобно сказал Игорь. — Леший, ты чего молчишь?

Я выдохнул длинную струю густого пара. Мне никогда не нравилось обсуждать очевидные вещи. Как у Гашека: " — Я вчера видел похоронную процессию. — Видать, помер кто-нибудь…" Редкостно содержательный разговор… Да и не казалось мне, что очень уж холодно.

Рассвет медленно-медленно, словно через силу, вползал в лес, остывший и белый. Но суку совсем недалеко от нас мрачно сидела ворона, и звон ручейка в овраге казался неуместно-потусторонним. Снег был сухим, и в эту паразитку невозможно даже запустить снежком. Она же этим пользовалась — сидела и по временам скандально орала, чем добавляла уныния к общей картине.

— Не люблю зиму, — неожиданно вырвалось у меня.

— Заговорил! — агрессивно обрадовался Игорь. Но развития атаки не последовало —

Сергей подобрался и вытянул руку:

— А вот и Вадька.

— Угу, — подтвердил я, наблюдая, как Вадим сноровисто спускается на лыжах по склону

наискось. Он всегда хорошо бегал на этих деревяшках — даже сейчас, когда на ногах у него не "дрокеры"(1.), а именно деревяшки…

Вадим резко затормозил возле нас и левой рукой скинул меховой капюшон — от него валил пар.

— Идут, — выдохнул Вадим, сбрасывая с ног лыжи. — Десять штук, вот за этим холмом,

— он ткнул за спину большим пальцем. — Разведка. Выйдут к ручью.

— Перережем, — уверенно сказал я, стряхивая краги в снег и сбрасывая капюшон.

Схватило холодом, но я знал, что это ненадолго. — Вперёд, ребята.

Проваливаясь в снег, мы спустились к ручью и присели за деревьями и валунами. Вадим аккуратно вывесил из рукава гирьку кистеня.

— Десять штук — ерунда, — сказал я, одвыдернув из ножен палаш. — Жаль, языка пока не знаем, а то можно было бы одного живьём взять.

____________________________________________________________________________________________________________________

1. Ироничная переделка слова "рекорд" — полупластиковых лыж для подростков, популярных в 80-х годах ХХ века.

172.

Сергей, сидевший ближе остальных к оврагу, помахал рукой и окаменел. Это могло значить лишь одно — негры уже близко.

И точно — через какие-то секунды из-за чёрных валунов появились первые, и их визгливо-скрежещущие голоса прогнали тишину. В тёплой одежде пришельцы казались неуклюжими и ещё более уродливыми, чем в летнее время. Из-под надвинутых шапок валил пар.